Один из парней что-то шепнул другому, тот снова посмотрел на Леню долгим взглядом и кивнул.

— Эй, кореш, или ждешь кого? Попутчиков ищешь?

Леня подошел к ним, угостил московским табачком, присел рядом. Разговорились.

Новые зпакомцы назвались Саней и Ваней. По всему видно, бывалые, уверенные ребята, немногословные, обветренные, ладные в своих ватниках, перетянутых солдатскими ремнями, и крепких кирзачах.

— Мы прошлым летом покинутую избушку в тайге нашли. С книгами там, с иконами, с посудой деревянной, — неторопливо говорил Саня. Он держался старшим. У него было простое, приятное лицо, правда, его небольшие глубокие глаза не то чтобы заметно косили, но взгляд их, короткий и скользящий, было трудно уловить, он все время, не отвечая, уходил в сторону, вызывая чувство какой-то неосознанной тревоги. — Ну, сообщили об ней, как положено, кое-что с собой забрали ученым показать — они аж вздрогнули. И до сих пор дрожат. Подрядили лас ту избушку разобрать и на новое место поставить. Вот и ищем помощника потолковее. Вся любовь.

— Задание такое, — сплюнул Ваня, пухлый лицом и плотный телом, чуть глуповатый на вид. — А то давай и ты с нами. Провиант у тебя есть, другой припас тоже — в тягость не будешь, да и зашибешь чуток. Как?

Точнее они не могли попасть — у Лени даже под ложечкой захолодело, мурашки по спине побежали: такая удача после всех бед! Да и то сказать: одно дело — бесцельный, как ни крути, поход ради похода, и совсем другое — разыскать в глухой тайге монашеский скит, памятник седой старины, разобрать его, сплавить по неведомой таежной реке и вновь поставить где-нибудь на солнечном косогоре, положив начало созданию архитектурного заповедника! О таком мечтать — и то не решишься…

Лепя молча кивнул, мол, вся любовь.

— Ну и добро, — весело сказал Саня. — Скоро отсюда катер до Кочевого пойдет, на него и погрузимся, а дальше — лодкой по Нерге, ну а уж потом — на своих да на двоих, густой немеряной тайгою, не обессудь, — улыбнулся, глядя в сторону.

А Ваня доверительно наклонился к Лене:

— Ты нам только билеты на катер возьми, а? Понимаешь, прогуляли аванс, не утерпели, у Санька именины. И харчишками поделись на первое время, а там тайга-матушка прокормит, лады? У нас-то с провиантом негусто, вон оно все наше богатство, — и он кивнул на два сиротских допотопных сидорка, притулившихся у стены, поверх которых лежал длинный брезентовый сверток.

— Инструменты, — пояснил Саня, перехватив Лепин взгляд.

В пути по-настоящему познакомились, обговорили все детали, сдружились, и вскоре новые знакомые стали Леню звать Лехой, а сами позабыли, кто Саня, кто Ваня и называли друг друга просто — Косой и Чиграш. «Это у него вроде фамилия такая, чего не бывает, — пояснил Лене пухлый, бывший Ваня. — А у меня с детства прозвище осталось — голубей гонял, чиграшей я лучше всех любил».

Добрались до Кочевого, выгрузились.

Косой потянулся, расправляясь, сощурился на солнце, оскалил зубы в улыбке:

— Ну вот, вся любовь — главные трудности позади.

— Трудности только начинаются, — бодро улыбнулся в ответ Леня, не догадываясь, что в отношении себя он был, как никогда, прав.