— Я думала, вы живете в крепости, — сказала Джулиана.

Готорн Абендсен поклонился.

— Да, мы жили в крепости. Чтобы добраться туда, приходилось пользоваться лифтом, а у меня боязнь высоты. В один прекрасный день, когда я хорошо набрался, со мной случился приступ. Говорят, я отказался подниматься по той причине, что трос лифта держит сам Иисус Христос. С тех пор это повторялось каждый раз, и тогда я решил переехать сюда, чтобы обойтись без лифта.

Джулиана не поняла. Кэролайн пояснила:

— Гот рассказывал, что, когда он доезжал наверх, до Христа, то не мог подняться на ноги, а приветствовать Господа сидя — нехорошо.

— Выходит, вы продали Высокий Замок и вернулись в город? — спросила Джулиана.

— Хотите что-нибудь выпить? — вместо ответа предложил Абендсен.

— Давайте, — согласилась она. — Но не «старомодный». — Джулиана давно заметила бар, заставленный бутылками, бокалами, вазами с сэндвичами и фруктами. Она направилась туда в сопровождении Абендсснов. — Плесните немного «харпера» со льдом. Вы знакомы с Оракулом?

— Нет, — покачал головой Абендсен, наполняя для нее бокал.

— С «Книгой Перемен», — пояснила она.

— Нет, не знаком, — повторил он, протягивая бокал.

— Не дразни ее, — попросила Кэролайн.

— Я прочла вашу книгу, — сказала Джулиана, — по правде говоря, дочитала сегодня вечером. Откуда вы узнали о мире, который описали?

Абендсен, хмуро глядя в сторону, потер верхнюю губу костяшкой согнутого пальца.

— Вы пользовались Оракулом?

Абендсен молча взглянул на нее.

— Только прошу вас, не надо острить или ребячиться. Скажите правду.

Пожевывая губу и покачиваясь на каблуках, Абендсен смотрел в пол. Шум голосов в комнате стих, те, кто находились поблизости, прислушивались к разговору. Джулиана почувствовала всеобщее неодобрение, но ей был необходим ответ.

— Это… трудный вопрос, — вымолвил наконец Абендсен.

— Нет, не трудный.

В комнате наступила полная тишина. Все смотрели на них.

— Сожалею, но я не готов ответить, — сказал Абендсен. — Вам придется с этим смириться.

— Тогда как вы написали книгу? — настаивала Джулиана.

— Что делает эта брошь на вашем платье? Отгоняет духов или всего-навсего соединяет части в целое?

— Почему вы уходите от ответа? — спросила она, — Почему увиливаете, делая бессмысленные замечания?

— У каждого есть… технические секреты, — медленно проговорил Готорн Абендсен. — У вас — свои, у меня — свои. Вот что я имел в виду. Вам следует воспринимать «Саранчу» как мое видение мира… — Он снова протянул ей бокал. — Ведь, когда вы садитесь на диван, вас не интересует, что у него внутри: пружины или поролон.

«Похоже, он нервничает, — заметила Джулиана, — Куда подевались его вежливость и добродушие? И Кэролайн больше не улыбается — губы плотно сжаты, в глазах беспокойство».

— В книге вы говорите, что есть какой-то выход. Так?

— Выход?.. — насмешливым эхом отозвался он.

— Вы для меня много сделали. Я поняла, что нет смысла бояться, нет смысла жалеть, ненавидеть или избегать. Убегать и преследовать.

Он внимательно разглядывал ее, покручивая бокал.

— В этом мире многие игры стоят свеч, — вымолвил он.