— Я вижу, — недовольно пробурчала Дейдра. — Читать умею… Кое-как.

— Валензон я знаю. Я там была, — Мелея тоже изучала карту. — Там, наверное, даже моя родня всё ещё живёт… Если, конечно, ничего не поменялось.

— Феилин.

— Да, аниран?

— Ты обещал мне свою верность. Обещал никогда не подвести. И прямо сейчас я прошу твоей помощи. Сможешь ли ты вывести женщин из леса, довести до города и укрыть там, пока я не вернусь? Я отправлюсь в дорогу один, а тебя прошу сопроводить их. Кроме тебя, мне не к кому обратиться. Сможешь ли ты это сделать? Справишься ли?

Следопыт уставился на карту, которую мы изучали с ним вдвоём недавно, и принялся водить пальцем.

— Валензон — хороший вариант. Вернее — лучше, чем идти в Равенфир. Путь короче и через реку не надо перебираться.

— Путь будет несложен?

— Сложен, конечно, но короче.

— А безопасней?

— Не знаю, аниран. Я, так же как и все, уже две зимы не видел ни души. Даже не знаю, что происходит в пяти-шести лигах отсюда — не заходил так далеко. Но я хорошо ориентируюсь в лесу, нахожу тропы, умею охотиться. Могу провести безопасным путём, наверное. Но что мы там будем делать? Я не знаю городской жизни. Не знаю, пустят ли нас вообще за городские стены…

— А там и правда есть стены? — задала вопрос Дейдра.

— Да, есть, — подтвердила Мелея. — Раньше они защищали от нападений, а теперь защищают от бандитья.

— А вас пустят в город? — спросил я.

— Пустят, наверное, — пожала плечами она. — Если дойдём… Но там тоже отребья хватает. Без денег совать нос бессмысленно. Не сможем найти ночлег — первой же ночью жизни лишимся. А с нами будет ещё Дейдра. Ей скоро будет нужен уход, питание. А в городах нищенствуют и голодают… Прости, Иван, но мне кажется, тебе нельзя нас оставлять. Без тебя нам не выжить.

— Я обязательно присоединюсь к вам, как только отыщу, что мне нужно. Я вернусь в лагерь, пополню запасы и последую за вами.

— А зачем тогда нам уходить? Мы тебя можем тут дождаться, — Дейдра ещё сильнее вцепилась в мою руку.

— А если я задержусь? А если Элестин обо всём догадается и подговорит остальных? Скажет, что ты — живое воплощение чуда и тебя поскорее надо доставить в столицу. А, может, и туда, куда ты совсем не хочешь…

— Тогда убей его! — решительно произнесла Дейдра.

Феилин выпучил глаза и закашлялся. Хоть человеческая жизнь в этом мире действительно не стоила ломанного гроша, подбивание на предумышленное убийство противоречило не только религии, но и моральным принципам. Противоречило законам. Я давно заметил, что все эти местные дикари очень сильно отличаются от изнеженных людей Земли. Они абсолютно равнодушны к чужой жизни. Для них она не имела никакой ценности. Да, они плакали и переживали, страдали и испытывали скорбь, когда хоронили павших. Поминали их, но через день уже забывали, веселились на сеновале, пили секху и вдыхали дым. Жили так же, как и жили за день до этого. Жизнь постороннего не имела для них никакого значения. Только если это не жизнь ребёнка. К детям они относились с пиететом и берегли их.

Потому я не стал ругать Дейдру. Я постарался отнестись к её словам с пониманием. Своими руками я убил лишь одного человека в двух мирах. Ни одного дома, и одного здесь. Да и то, по-большому счёту, случайно. Просто защищался и на эмоциях перерубил пополам. Не хотел этого делать, но не сдержался. И человеческая жизнь казалась мне священной. Я всегда считал, что не вправе забирать жизнь, которую не я давал. Да даже ту, которую я давал, я бы ни за что не стал забирать. Я не Господь Бог, чтобы иметь на это право.