— И что, ты думаешь, он бы сделал? — спросил я.

— Не… не знаю, — пожала плечами Мелея. — Это же ребёнок. Надежда для всех нас. Весь лагерь бы радовался!

— А теперь послушай, что я скажу. Тому, кто хладнокровно отправил анирана в иной мир, ни в коем случае нельзя верить. Ни слова ему! Элестин может использовать Дейдру и её пока ещё нерождённое дитя, как знамя. Как символ. Он уже несколько раз требовал, чтобы я собрался и отправился вместе с ним в Обертон. Чтобы предстал при дворе и показался в храме. Он считал, что я более достоин стать милихом, а потому отравил Джона. Поверьте, он принесёт в жертву любого из нас… любого из вас ради своих, пока ещё не до конца понятных, целей. А что будет с Дейдрой, когда появится дитя? А что будет, когда скрыть её положение уже будет невозможно? Он захочет и её отослать в Обертон?

— Нет, только не это! — прошептала она, обхватив голову руками. — Храмовники сразу же захотят отправить меня в Храм Смирения. А когда узнают, что я ношу дитя анирана…

— Верно, — подтвердила Мелея. — Много зим назад вышел указ доставлять туда молодых дев, ещё не познавших мужчин. И они что-то там с ними делают. Мы с внучкой едва успели спастись тогда… Если они найдут Дейдру, единственную кто смог зачать дитя, я не знаю, что удумают… Ты должен её защитить, аниран! — воскликнула она затем. — Пожалуйста…

— Именно об этом я и хочу поговорить, — успокоил я Мелею и пересел на кровать. Доски протестующе заскрипели, но выдержали сразу троих. Я попросил Феилина подойти ближе, достал карту и развернул её. — Нам нельзя позволить, чтобы старейшина обо всём узнал. Потому мы никому ничего не скажем в лагере. Бабы за Дейдру точно не порадуются. А меня завалят массой заманчивых предложений, которые я, конечно же, не собираюсь выполнять. Потому… Потому, что… — я осёкся и посмотрел на Дейдру. Мне стало неловко. Я перепробовал тут почти всех баб и единственной девственницей оказалась та, которая, в итоге, забеременела. — К-хм… Потому, что нетронутой кроме Дейдры тут больше никого нет.

Бабушка и внучка переглянулись. Внучка нахмурилась, а бабушка подтверждающе кивнула головой.

— Всё верно, Иван. Только моя внучка смогла сохранить чистоту. Я следила за этим…

— Бабушка!

— Думаешь, потому она и понесла? — Мелея лишь отмахнулась от недовольной девушки. — Это вполне вероятно. Но ведь вы же… Уже давно… А срок у неё небольшой.

— Это единственное объяснение. И пробовать с остальными я не хочу. Меня только Дейдра радует…

Девушка довольно улыбнулась и обняла меня. Прикоснулась губами к щеке и положила голову на плечо.

— И что же нам тогда с ней делать? — спросила Мелея. — Внучка — хрупкая. Уже через 5–6 декад её положение нельзя будет скрыть. Когда это заметят — ты прав — никто радоваться не станет. Обзавидуются до ненависти и захотят капельку счастья себе. И за этим они обязательно обратятся к тебе.

— Это меня мало волнует. Меня волнует ваша безопасность и старейшина Элестин. И с этим нам надо что-то делать, — я ткнул пальцем в кружок на карте. — Эту карту начертил королевский картограф. А этот город зовётся Валензон…