— Да плевать, как кто смотрит. Мы выполняем приказ.

— Но уже почти доехали. Рязань — мирный город. — Он поправился: — Пока мирный, надеюсь, таковым и останется. Что здесь-то может произойти? Рядом с Москвой, после полутора суток езды?

Буторин достал папиросу. Курили они здесь же, в купе.

— Все, что угодно, Иван Сергеевич, и не провоцируйте меня на нарушение приказа. Этого не будет.

— Вы еще тот служака.

— Это да. Тут вы правы. Служака я еще тот.

— А что? Неплохо пристроились. Сопровождаете должностных лиц различных ведомств в командировках. Это не на передовой сражаться.

Буторин усмехнулся:

— Ну и вы не с винтовкой в стрелковой ячейке сидите.

— Я ученый, у меня «бронь».

— Вот и у меня «бронь».

Знал бы представитель наркомата, какое теплое местечко занимает капитан Буторин. Виктор же не имел права раскрывать свою принадлежность к боевой группе, подчиненной старшему майору Платову, начальнику управления и через него упомянутому Лаврентию Павловичу Берии. Но Рыбник этого не знал и не мог узнать.

Лязгнула сцепка, к составу прицепили другой паровоз, который покатит вагоны с несколькими остановками до Москвы, до Казанского вокзала.

В дверь постучали.

— Кто? — спросил Буторин.

— Это проводник Егоров.

— Что?

— Обед через двадцать минут.

— С чего это вдруг вы сейчас сообщаете об этом? Раньше не предупреждали.

— Так… — немного замялся проводник, — …начальник поезда в вагоне, а вас я обязан предупредить.

— Понятно, через двадцать минут так через двадцать минут.

Проводник ушел.

Буторин взглянул на Рыбника:

— Вы бы, Иван Сергеевич, портфель свой под диван, в багажный отсек положили!

— Зачем?

— Оттуда его сложнее будет быстро достать.

— Кому достать? — искренне удивился представитель наркомата танковой промышленности.

— Тому, кому очень интересно его содержимое.

Рыбник вздохнул:

— Капитан, ну что вы все усложняете? Мы полторы тысячи километров проехали, и никого, как вы выразились, интересующегося содержимым портфеля не было.

— Не было, но могут объявиться. Последний перегон — для этого самое удобное место.

— С ума сойти! Но вас действительно подействовала долгая дорога.

— Товарищ Рыбник, я отвечаю не только за вашу безопасность, но и за безопасность этого портфеля.

— И кто же возложил на вас эту обязанность? Я имею в виду документы.

Буторин ответил:

— Главный инженер Кировского завода в Челябинске, товарищ Махонин.

— Махонин? Сергей Нестерович? — еще больше удивился Рыбник.

— Представьте себе. Перед самым отъездом на вокзале предупредил, что и портфель я тоже должен оберегать, наравне с вами.

— Но почему мне он ничего не сказал?

— Приедем в наркомат, свяжетесь с ним по телефону, он объяснит. Я не знаю почему. Так что будьте любезны положить портфель под полку.

— Черт знает что, мне придется доложить о вашем поведении начальству.

Буторин улыбнулся:

— Какому начальству?

— Своему, естественно, а оно уж разберется с вашим.

— Сомневаюсь. Если разборки, то скорее уж НКВД разберется с вами. Но не тратьте время, скоро Егоров доставит обед.

Пожав плечами, Рыбник поднял полку и положил портфель в багажный отсек:

— Довольны?