— А ты не в курсе?
— Нет, — сказала она.
Но отец не слушал дочь, он искал ответ в ее глазах.
— На Захара покушались.
— Он жив?
— А ты не знаешь?
— Мы с ним даже не созваниваемся…
— Это хорошо… Он-то жив, а Жак на моей койке.
— Что значит — на твоей?
— А где я в коме лежал? И он сейчас там, в коме…
— У вас что, война была? — возмущенно спросила Жанна.
Мало того, что отец ввязался в заварушку с захаровской братвой, так он еще и ей ничего не сказал.
— Была война. С Дорофеем.
— С кем?
— Он и в Захара стрелял, и в Жака.
— Этот отморозок?
— Тем он и опасен.
— И где он сейчас?
— В бегах… Облаву на него устроили, ушел. Везучий как черт.
— Олег его боится.
Олег не жаловался на Дорофея, более того, рассказывал о нем в ироничном ключе. Но Жанна чувствовала его суеверный перед ним страх. Он и охраной себя окружал, и сам пытался держать нос по ветру, но Дорофей обыгрывал его в легкую — как по очкам, так и по деньгам. Что ж, Жанна могла его утешить. Оказывается, Дорофей обставил не только его… Если, конечно, Олег ничего не знает. А он мог узнать. От отца, который держит руку на пульсе событий. Может, и знал. Но не сказал. Потому что не хотел говорить с ней про Захара…
— Дорофей сюда не сунется, — сказал отец. — Тут против него каждый камень.
— Ну, будем надеяться.
— А не надо надеяться. Нужно просто усилить охрану… И не думать об этом отморозке. Тем более что без него проблем хватает.
— Например?
Отец нахмурил брови, кашлянул в кулак и расправил плечи. Он давал понять, что впереди Жанну ждет актуальный, но скучный разговор на тему: «Если ли жизнь в банковских активах?» Что ж, она готова к этому. Хватит отдыхать, пора заняться настоящим делом.
Люба похудела, осунулась. Худоба эта ее не красила. Единственно, что глаза стали больше прежнего. Красивые глаза, и печаль в ней глубокая как море. Но там на дне целый мир — из разноцветных рыб, ракушек, водорослей и кораллов.
Люба прохаживалась по палате, когда он вошел. Походка тяжелая, шаткая, но в любом случае это уже прогресс.
А палата у нее отдельная. И лечение проплачено. А как Олег мог не позаботиться о собственной жене? Не все же знают, что брак у них фиктивный.
— Привет!
И его вдруг потянуло к ней. Так вдруг захотелось поцеловать ее в щеку. В знак приветствия, понятное дело.
Олег потянулся к Любе, она почувствовала это, подалась назад. Ее качнуло, она стала падать, он подставил руку, обнял ее, поддержал.
— Что-то ноги плохо держат.
Она отстранилась, села на кровать.
— Но держат… Я говорил с врачом, дела на поправку идут.
— В санаторий, сказали, ехать надо, — грустно улыбнулась Люба.
— Съездишь. Путевка за мой счет.
— Ну, это хорошо… А ты как съездил?
— Нормально… В Москве был, мама про тебя спрашивала…
— Заявление написать надо? — спросила она.
— Ну, мама не просила, — улыбнулся он.
— А ты?
— А куда торопиться? — пожал плечами Олег.
Мама, конечно, не хотела, чтобы Люба оставалась его женой. Но и на разводе не настаивала. И на брак с Жанной не настраивала. Вроде бы она и не имела ничего против Жанны, но не настраивала… Мама у него, конечно, женщина своеобразная, но так ведь и он не рвался под венец. Жанна устраивала его во всех отношениях, но свадьбу он не торопил.