Господа гражданские истцы начинают хмуриться...
Замысловский пробует перебить свидетеля, но тот, волнуясь, говорит:
- Позвольте мне все здесь высказать, сердце мое взволновано, и я не могу ничего утаить перед судом...
Замысловский краснеет и покорно усиленно кивает головой...
- Чеберякова - женщина хитрая, умная, она занимается приемом краденого и вообще женщина очень странная. Она от всех нас тщательно скрывала, что ее подозревают соучастницей в этом деле. Вдруг у ней сделали обыск и это еще больше смутило меня...
"Тут арестовали Бейлиса и стали говорить, что он схватил Андрюшу Ющинского и уволок его куда-то в печку, а другие дети разбежались...
"Это неправда, - почти кричит свидетель, - этого не может быть... Если бы это случилось, все дети подняли бы такой крик, что не прошло бы и часа, как все мы, вся улица наша, уже знали бы об этой пропаже мальчика...
Обвинители делают героические усилия, чтобы затушевать ошеломляющее впечатление, произведенное показанием этого крайне искреннего, умного, сердечно взволнованного простого человека... Прокурор долгое время не понимает, о чем, {54} собственно, говорит свидетель, и все хочет утвердить мысль, которую не высказывал свидетель, что, если бы дети катались на мяле особое приспособление при кирпичных заводах для разминания глины - и их оттуда прогнали бы, то тогда вся улица знала бы...
- Да нет, господин прокурор, я не то говорю!..-в отчаянии заявляет Наконечный.
- Что же вы утверждаете?
- Я утверждаю, что если бы Бейлис схватил среди белого дня на глазах детей Андрюшу Ющинского и потащил бы его в печь, - об этом бы мы все знали сейчас же... Да этого и не могло быть, господин прокурор, так как дети на мяле последний раз катались года три тому назад, т. е., по меньшей мере, месяцев за пять до убийства Андрюши...
- Как так?
- Очень просто!.. Я все время добивался, чтобы обратили внимание на то обстоятельство, что ранее в усадьбу Зайцева легко могли проникать дети в лазейки забора, забор был старый и во многих местах не хватало по три, по четыре доски, а потом сделали новый, высокий забор, лазеек нигде нет и через него, если перелезать, надо высоко карабкаться... Я много раз об этом говорил всем властям, но никто не хотел расследовать, когда именно, в какое время был поставлен забор, и я утверждаю, что ни Андрюша, ни кто другой даже не могли быть там в усадьбе Зайцева. Дети были на улице и играли возле дома Чеберяковой...
В зале создается крайне напряженное настроение...
- А ваша дочь показывает совсем другое...
- Знаю, знаю, господин прокурор, ее спутали... Ей было двенадцать лет, когда ее допрашивали Ее спрашивали - ты каталась с Андрюшей на мяле?
- Каталась!..
"И верно... Она много раз каталась, бывало в день по несколько раз каталась, и я сам их катал... Да когда, вот вопрос? Тогда, господин прокурор, когда Андрюша еще жил здесь - это во-первых, - а это было давно, а потом она могла с ним кататься только до того времени, когда поставили забор, а забор поставили еще в 1910 году. Я и плотника отыскал, который его делал, да спросите на всю улицу - все вам то же самое скажут... {55} Но, очевидно, здесь не очень-то расположены спрашивать "всю улицу", так как один этот местный старожил, проживший на этой окраине двадцать пять лет и, конечно, прекрасно знающий всю подноготную местных жителей, причинил столько ужасных хлопот... Гражданские истцы - эти высокомудрые люди, вызвавшие такого великолепного свидетеля для оправдания Бейлиса, - принимают всевозможные обходные движения, чтобы хоть как-нибудь умалить грандиозное впечатление от показаний этого свидетеля, но нет, ничто не помогает: силу совести, силу правды нельзя ничем умалить...