На аэродром прибыли уже затемно. Группу Иванова привезли намного раньше. Десантники с удивлением посматривали на Мошарука в американской каске и куртке с закрытыми глазами, меланхолично качавшего головой.

– Смотри, у него в ушах наушники, на связи с кем-то, что ли? – кивнул в сторону матроса один из десантников.

Мошарук не обращал внимания, в ушах звучало что-то заунывно-печальное, заглушая все звуки извне. Рядом на броне, завёрнутое в плащ-палатку, лежало тело Буцая, которое одновременно придерживали и Мошарик, и Лось, и каптри. На шахте, оцепленной десантным взводом, уже вовсю хозяйничала группа контрразведчиков с представителями главного управления Генштаба.

Мы сидели в помещении какого-то бывшего кафе за столами, сдвинутыми в ряд. На входе возле грузовика, в котором оставили имущество, стоял десантник с автоматом. За стойкой, пользуясь отсутствием начальства, уже хозяйничал Бахраджи, на которого с удивлением косился какой-то тип в ПШ и фуражке без знаков различия, такой чистый и неуместный среди нас, облачённых в грязные комбинезоны и трофейную американскую форму. Кэгэбэшник наверняка. Но Аре он даже слова не сказал, просто зыркал то на нас, то на моего армянина.

Из всего разведывательного отряда не хватало только моего раненого радиста и погибшего минёра-водолаза Гриши Буцая. Рядом с Ивановым сидел громадного роста мужик в грязном комбезе и с интересом осматривался вокруг.

– Смотри, Кошак, – бросил он второму незнакомцу поменьше ростом и помоложе на вид, – в Джуне мы бы в баре не посидели.

– А то, тащ капитан! Смотрите – вон у матроса какая штуковина в ушах! Связист поди али контужен?

Мошарик вынул наушники из ушей и с умным видом бросил:

– Сам ты оглох! Это магнитофон такой, вон послушай, – он протянул Кошкину наушник.

Тот, всунув его в ухо, восхищенно зацокал языком.

Ара, словно заправский американский бармен, принёс на подносе какое-то печенье и несколько кружек с чаем и кофе. Передо мной и Ивановым предусмотрительно поставил по пепельнице.

– Командир-джан, ни коньяка, ни виски нет, кагэбисты всё забрали!

– Встать смирно! – рявкнул комитетчик, до этого спокойно наблюдавший за нашими безобразиями.

Часовой на входе пропустил пару военных, подъехавших на американском джипе.

Мы благоразумно встали. В руках у меня дымила сигара, а Иванов только что прикурил «Кэмел».

– Уберите сигареты, – зашипел комитетчик.

– Да вольно вы, вольно! Курите, пейте чай, мы не в Генштабе, а за линией фронта, – бросил один из вошедших, высокий плотно скроенный мужик в такой же куртке-аляске как у меня, и таком же комбинезоне. Второй был американец в форме лейтенанта с типичным лицом и выправкой «штабной крысы».

Высокий запросто подвинул стул к нашему столу и представился:

– Так, товарищи разведчики, представляюсь! Полковник э-э… – он чуть замялся, – ну, Иванов здесь есть, значит буду Петров! Это… – он кивнул на американца.

– Подполковник Сидоров, – вдруг по-русски представился второй. – Здарова, мужики! – Он также, пододвинув стул, сел рядом с Петровым и оглянулся на замершего по стойке смирно Ару: