Однако преимущественно Иоанн предпочитал заниматься только веселыми делами, стремясь удоволить всех своих близких. Так, не далее как в ноябре, перед самым отъездом на войну с Казанью, сыграл он в Кремле веселую свадебку — оженил своего братца Юрия на дочери князя Палецкого Ульяне, чем в первую очередь доставил несказанное удовольствие и великую честь самому Дмитрию Федоровичу, который хоть так, но все же породнился с самим царем.

Трудно сказать, столь же сильно ликовала сама невеста, выходя замуж за глухонемого князя, пускай и родного брата государя всея Руси, но кто и когда в таком важном деле стал бы спрашивать бабу. Мало ли чего ей захочется.

Тем временем, пока Иоанн предавался утехам с любимой супругой, ближний круг продолжал увлеченно обсуждать то, что нуждалось в исправлениях на Руси. Молодости свойственно заниматься великими прожектами и планами, а в том кругу из стариков, как шутейно называли их за глаза, присутствовали лишь князь Палецкий — единственный, чья борода была с сединой, да следующий за ним по возрасту протопоп Сильвестр, который и вовсе не имел ни одного белого волоска — рано. Прочие свои бороды только отращивали, так же, как и чуть ли не самый юный изо всех — царь Иоанн Васильевич.

Презло в том кругу доставалось старому Судебнику, писанному во времена Иоанна III, изрядно времени тратили на рассуждения об иноземных делах, не оставляли без внимания устроение внутри державы, да и церкви перепадало порядком. В обсуждении последнего вопроса протопоп Сильвестр участие принимал редко — больше хмурился, когда заходила речь о нестроениях в ней, но, соблюдая справедливость — правду же рекли, хотя подчас и с перехлестом — с возражениями почти не встревал. Прочие же все говорили, говорили, говорили и искоса, в томительном нетерпеливом ожидании, поглядывали на государя, но тот продолжал согласно кивать и… помалкивать.

Однако шло время, и вот уже вязкая осенняя грязь слиплась в морозные комки, а затем их припорошил первый снежок. Анастасия Романовна, чтобы подольше не расставаться со своим супругом, попросилась на богомолье в Боголюбово, где был расположен женский монастырь в честь Покрова Пресвятой Богородицы — уж очень ей не хотелось оставаться в Москве, где все напоминало бы ей об отсутствующем супруге.

К тому же этой поездкой она убивала сразу двух зайцев. Во-первых, расставание с милым сразу переносилось еще на несколько дней, а во-вторых, ей не давало покоя то, что она никак не может понести от любимого. А как бы было хорошо стать тяжелой именно теперь, чтобы в первую же ночь признаться вернувшемся с победой государю, прижавшись к его горячему сильному телу и смущенно спрятав голову у него под мышкой, что она «непраздная».

Иоанна отсутствие ее беременности задевало мало — помнились слова отца Сильвестра о ложе, кое необходимо лишь для продолжения рода. Получалось, что как только Анастасия окажется в тягости — прощай пылкие объятия. К тому же он почему-то был уверен, что для зачатия нужно только выждать время, и оно непременно произойдет. То же самое в один голос твердили сведущие в этом деле опытные бабки-повитухи.