– Ты свинину-то сам продавать собираешься?

– Когда я, когда резервный.

– А забивать кто будет?

– Чего там забивать-то?! На курок нажал, и готово. Ни визгу, ни суеты.

– Мрак. Значит, если у меня под окном выстрел грохнет, можно очередь занимать? Своим-то подешевле не уступишь?

– Совесть поимей, Валера. И так концы с концами едва свожу. Начальству дай, налоговой дай, братве дай… Всем, блин, дай! Как говно из загона убирать, так ни одного засранца не докличешься, а как эскалопчик на стол свеженький, так бегом бегут.

– Становись начальником, Иваныч, одно могу посоветовать. Я тебя вот что хочу спросить. Ты тот день помнишь, когда Олега Степанова забрали? Недели две назад.

– Извини, Валерыч, я не компостер, память у меня не машинная.

– Компьютер.

– Ну да. Если бы ты напомнил, что я в тот день делал, тогда, может, пособлю…

– Грядки ты в парнике окучивал. Мы с совещания вернулись, ты как раз тяпкой махал.

– А, да… Помню. Потом удобрял навозом и поливал.

– Ну, это меня не очень интересует. Ты ведь прямо с утра возился, да?

Завхоз потер подбородок.

– С утра я в совхоз ездил, часам к одиннадцати вернулся. Да, потом где-то до трех с парниками занимался, вечером совещание в РУВД собрали итоговое.

– Напрягись-ка. Дубов Вадик на своем «опеле» не заезжал днем в отдел?

Оттопырив по-обезьяньи нижнюю губу, Иваныч-компостер заскрипел мегабайтами.

– Ну, может, здоровались, болтали? – помог Валера.

– Точно! Приезжал буржуй наш новорусский! Корыто свое разворачивал, крикнул, чтобы я посмотрел, впишется ли в проулок.

– Ты, конечно, помог ему, – оживился Валера.

– Чукча добрый… Помог, разумеется, хотя душа противилась. У него без свинины денег на бензин хватает.

– Он работает хорошо. Грамоты получает и толкает их как сувениры иностранцам у Зимнего.

– Правда, что ли?

– Совершенная. Ты припомни, во сколько он приехал? Может, после трех?

– Нет, нет, до обеда. Часов в двенадцать. У меня приемник в парнике стоял. «Радио-Попкорн» играло. Как раз новости передавали. Вадик газом выхлопным пукнул и укатил.

– Ты, Иваныч, не торопись, поточнее припомни.

– Валерыч, а тебе-то что за интерес? В Мюллера играешь?

– Долго объяснять. Спор один денежный хочу выиграть. Так точно он до обеда приезжал?

– Ты меня как мента обижаешь! Я, в конце концов, мент или не мент?

Завхоз взглянул на табличку, что-то прикинув, достал из брючного кармана молоток и еще раз саданул по колышку.

– Во. Чтобы ветром не свалило.

– Ты мент, Иваныч.

Валера вернулся к отделу. Перед входом резервный милиционер в бессменной каске и бронежилете устанавливал на столике весы. Тут же, в пластиковой миске, лежал набор гирь, за спиной милиционера, возле стены, стоял чурбан с всаженным топором. Ценник на весах напоминал о стоимости мяса. Террористы и бешенство не пройдут! И никто не пройдет.

Валера поднялся к себе, скинул пиджак, бросил его на спинку стула. Задачка на внимательность. «Есть три человека. Посторонние исключены. Код на дверях знают только оперы. Кто-то из этих троих – сука. Каравай, Дуб, Абдула? Я? Нет, себя я, пожалуй, исключу. Из скромности. Четвертый лишний. И связана ли эта патроновая подлянка с историей Аллы? Сплошные вопросы… Дуб, значит, в тот день приезжал в отдел. Надо аккуратно уточнить у него этот моментик. Что ответит, красавчик?