– Михалыч по башке даст.
– Михалыч уходит, а ты остаешься. Иди штампуй.
ГЛАВА 4
Надежды не сбылись. Вечером следующего дня Валера позвонил в тюрьму, и дежурный сообщил, что Степанов арестован за незаконное хранение боеприпасов и превышение служебных полномочий. Что и следовало ожидать. К патронам нашелся довесок. Какой это довесок, дежурный, разумеется, не знал, в журнале стояли только номера статей.
– Олег еще у вас?
– Пока да, но утром уедет в «Кресты». С первым конвоем.
Валера повесил трубку. Делишки. Очень Степаныч кому-то досадил. Чем он последнее время занимался? Да тем, чем обычно. Кражи,угоны, наркотики… Никого из крутых вроде не прихватывал. Может, и правда «Чистые руки»? Только о них и слышно. Оказывается, у нас не милиция, а сборище каких-то подонков, отщепенцев да хапуг. Нам нужны сотрудники новой формации, которые за идею, за совесть, за народ. Альтруисты в погонах.
Валера перезвонил матери Олега, но про арест говорить не стал, соврал, что вопрос пока не решен. Затем набрал номер следователя прокуратуры, узнать, что предъявили Олегу, но ответ получил такой, какой и должен был получить – анекдот про тайну следствия.
Итак, старший оперуполномоченный Олег Максимович Степанов, вот вам награда за семь лет нервотрепок, за раннюю седину на висках, за несложившуюся семейную жизнь, за анаприлин в кармане. С-сучье время…
Валера зашел к Караваеву. У того находился потрепанный, небритый мужичок, сидящий на стуле перед столом опера. По тону коллеги Любимов сразу понял, что Каравай колет клиента. Клиент стучал себя в грудь разрисованными татуировками кулаками, божился и клялся матерью.
– Командир, ну, в натуре, не моя кража, клянусь! С моими-то заслугами только в эту тему и вписываться! Занесла ведь нелегкая в эту хату, как чувствовал… Ну, сам посуди, там ведь кроме меня еще столько народу было! Не мой это «лопатник», клянусь.
– Тебя Любка зарисовала, усекаешь? Свидетель. Я пока нормальный вариант тебе предлагаю. Возвращаешь «бабки» – разбегаемся. Мне больше делать нечего, как с вашей гопкомпанией разбираться. А заштампую бумажку – снова сядешь.
– Да по понятиям не моя это. Где живу, там не сру…
Валерка, стоявший сзади, у дверей, неожиданно зарычал, подскочил к клиенту и резким ударом в спину снес мужичка на пол. Схватив висевшую у Караваева на стене дубинку, он принялся яростно молотить упавшего.
– Понятия вспомнил, блядина!!! Я тебе сейчас все твои понятия на хер выбью! Где «бабки», чучело?! Убью, гандон синий!
(Убей его, Шилов, убей!!!)
Караваев от неожиданности подпрыгнул до потолка – Любимов никогда раньше не дуплил подозреваемых. Разве что при задержании, если те сами рвались в бой.
Мужик прикрыл голову руками, сжался в калачик и принялся кататься по полу, крича от боли. Любимов не успокаивался. Дубинка опускалась без перерыва. Караваев вылез из-за стола, схватил Валерку за руку и оттолкнул в сторону.
– Ты чо? Озверина съел? Убьешь ведь!
– Туда ему и дорога, козлу задроченному! – Любимов швырнул дубинку на мужика и пару раз саданул его ногой по заднице. – Не скажешь, где «бабки», удавлю!