Не успел Тарас свалить одного, как перед ним вновь, словно из-под земли, возник солдат Аргоса. Выбив щит с изображением змееголовой гидры из рук аргивца, Тарас рубанул его по голове, но угодил по шее. Но и этого оказалось достаточно. Обливаясь кровью, солдат упал, выронив меч. А Тарас оказался в двух шагах от Леонида.
– Берегись, Гисандр, – крикнул ему Архелон, дравшийся позади него.
Тарас резко нагнулся вперед и вправо, буквально спиной почувствовав удар копья, просвистевшего над плечом. Затем развернулся и метким движением всадил меч в подбрюшье напавшему на него солдату. И снова распрямился, подняв щит и поймав на себе взгляд царя, – тот узнал его.
Леонид и еще горстка бойцов, оставшихся в живых к этому моменту, сгрудились спина к спине, подняв щиты и свое оружие. Вокруг них мгновенно вырос лес копий, – аргивцы видели, что маневр удался и спартанский царь у них в руках. Еще удар – и Спарта будет обезглавлена. И они нанесли этот удар, не дожидаясь, пока остальные спартиаты, увидев, как погибает их царь, утроят натиск, желая прорвать окружение вокруг Леонида.
Одновременный удар десятков копий сразил половину защитников. Тарас принял на свой щит сразу три копья, а Леонид пять, при этом его собственное копье сломалось, оставшись в груди аргивского воина, а изогнутый щит упал на залитую кровью траву. Следующий удар должен был убить его, но Тарас подставил свой щит, увидев, что в царя вновь летят несколько копий. Два из них он отразил, а третье ужалило его в левое плечо, но царь Спарты остался цел.
Испытав дикую боль, Тарас выронил щит, ноги его подкосились. Из раны на плече хлестала кровь. Но перед тем, как потерять сознание, он увидел яростную атаку спартанцев, отбросивших аргивских наемников далеко вперед и окончательно разорвавших строй армии Аргоса, обратившейся в бегство. Увидев впереди, совсем близко, стены Фирея, он понял – это победа. Но сил радоваться уже не осталось. Все поплыло перед глазами, и, выронив меч, Тарас упал на чье-то мертвое тело.
Глава девятая
Этим утром он проснулся рано и, стараясь не разбудить спящую Елену и сына, вышел на террасу своего дома неподалеку от Пелланы. Остановился, поправив на плече гиматий, облокотился на перила и, окинув взглядом окрестности имения, втянул носом густой запах травы. Солнце уже поднялось над горизонтом, но кое-где в низинах еще висел легкий туман. Большая редкость для этих мест. Но и он, впрочем, быстро растаял.
Тарас скользнул взглядом по предгорьям Тайгета, потом осмотрел небольшой лесок, примыкавший слева к его имению, и вдруг услышал с той стороны отчетливое блеяние овец. Присмотревшись, Тарас увидел, как вдоль леса его пастухи, вставшие ни свет ни заря, гнали на дальнее пастбище стадо овец. Овцы недовольно блеяли, то и дело норовя спрыгнуть в глубокий овраг, на дне которого призывно журчал ручей. Но пастухи ударами палки быстро возвращали их обратно, и вскоре все стадо, обогнув имение, стоявшее на трех холмах, исчезло из вида.
Налетел порыв свежего ветерка, и Тарас, поежившись, ощутил тупую боль в плече – старая рана все еще давала о себе знать. Он сжал пальцы левой руки в кулак. Несмотря на старания Эгора, копье аргивца все же повредило несколько мышц, которые теперь слушались чуть хуже, но силу рука не потеряла, и этого было достаточно, чтобы держать щит. А если понадобится, то и меч.