Затем отец Тимофея сделал еще несколько звонков, после чего попросил Олега приютить у себя до вечера сына. Олег, разумеется, согласился. Отец, проследив, чтобы ребята покинули особняк, уехал.

Друзья отправились к Олегу. Правда, всем, кроме Тимофея, вскоре пришлось разойтись по домам, потому что прибыли Беляевы-старшие. Особенно негодовала Моя Длина: ей совершенно не хотелось уходить, пока все не выяснилось. Однако Борис Олегович был неумолим. Он категорически заявил, что может предоставить убежище только одному страждущему.

Поздно вечером появился отец Тимофея. Он сердечно благодарил родителей Олега, а также самого Олега и вообще Компанию с Большой Спасской, в члены которой невольно включил и Мою Длину. Впрочем, Школьникова действительно приняла в этом деле активное участие.

— Вы, ребята, мне жизнь спасли, — сказал под конец папа Тимофея.

— А Юрия Михайловича задержали? — спросил Олег.

— Да, — вздохнул отец Тимофея. — Ну ладно, — ему явно был неприятен разговор о бывшем друге. — Пора нам с Тимофеем домой. А то там жена уже с ума сходит.

Они ушли. Борис Олегович, едва заперев за ними дверь, встал в позу Ленского, обличающего Онегина, и произнес сколь длинную, столь и патетическую речь. Суть ее сводилась к тому, что пока двое родителей в поте лица добывают хлеб насущный и закладывают фундамент счастливого и безбедного будущего Беляева-младшего, их остолоп-сын вместо того, чтобы учиться и набираться знаний, вечно суется, куда не надо, забивает мозги всякой ерундой и рискует лишиться головы.

На протяжении этой бурной и выразительной речи мама Олега, Нина Ивановна, носилась вокруг Бориса Олеговича с мензуркой, наполненной до краев очень насыщенным раствором валокордина.

— Боренька! Не волнуйся! — причитала она. — Все ведь так хорошо закончилось.

И Олежка больше не будет, — усиленно подмигивала она сыну. — Ведь правда, сынок?

Однако Борис Олегович бушевал еще долго. Он кричал, что больше в своем доме такого не потерпит. И вообще — он тут хозяин. И плевал он на всяких там «новых русских в своих чертовых особняках». И все его, Беляева-старшего, обязаны слушаться и ходить по струнке. Затем выпил залпом валокордин и, хлопнув дверью, затих в спальне.

Олег, тяжело вздохнув, отправился к телефону. Нужно было оповестить друзей, что Юрик задержан…

Несколько дней спустя ребят позвал к. себе Тимофей. Во-первых, он вспомнил, что они так и не посмотрели кассету с записью спиритического сеанса. А самое главное, обещал рассказать про Юрика.

— Только без нас не смотри кассету, — взмолился Олег.

— Потерплю уж, — заверил его Тимофей.

Вскоре Компания с Большой Спасской вместе с Моей Длиной и вышедшим «на волю с чистой совестью» Пашковым уже сидела в комнате Тимофея. Тот спешно изложил им некоторые детали дела, которые ему удалось выведать от отца.

Оказалось, что некоторое время назад в руки Александра Борисовича, так звали отца Тимофея, попали документы, компрометирующие фирму-конкурента. Александр Борисович не собирался давать документам хода. Но конкуренты начали ему угрожать.

Тогда он заявил им, что если с ним или его семьей что-нибудь случится, документы попадут, куда следует. Конкурентам пришлось унять аппетиты, и они вроде бы оставили фирму Александра Борисовича в покое.