— У нас неограниченные технические возможности, — сухо произнес Форестолл.

Он глазами указал на балконную дверь. О’Конор, помедлив, кивнул.

                                                              * * *

На открытой террасе гулял ветер. Сквозь свежесть зелени, принесенную из Центрального парка, отчетливо проступал смог и запах канализации. Нью-Йорк, несмотря на звание столицы мира, пах выгребной ямой.

О’Конор закурил очередную сигарету.

«Черт, лучше уж от рака легких, чем вот так, с кровью в брюхе. При раке всегда есть возможность подставиться под пулю в первой же перестрелке. Какой — ни какой, а все же выбор. А тут… Дай бог, чтобы сразу и не очень мучиться. Меньше всего охота помирать несколько месяцев в их клинике, нашпигованным по самую задницу экспериментальными лекарствами».

Он сплюнул через парапет. Белесый комок слюны подхватил ветер, унес в темноту.  

О’Конор надеялся, что плевок плюхнется кому-то на голову. Сейчас он ненавидел все человечество глухой ненавистью обреченного. Он запретил себе смотреть на часы. Сигарета горит примерно десять минут, достаточно и ее для отсчета времени.

Напарник Форестолла попросил всех присутствовавших на месте преступления плюнуть в пробирки, которые потом поставил в специальный бокс и накрыл крышкой из матового стекла. Попросил подождать десять минут.

Форестолл, конечно же, не курил. Берег свое высокооплачиваемое здоровье.

Он, прислонившись задом к парапету, через панорамное стекло следил, как в студии работает его эксперт. Лицо было непроницаемым. Порывы ветра безуспешно пытались растрепать его тщательно уложенный волосы. Серебряные ниточки на висках, холодные, с прищуром глаза, твердый подбородок с ямочкой. Стандартный, надежный и опасный, как «кольт» сорок пятого калибра.

 О’Конор крякнул в кулак. Форестолл никак не отреагировал.

— Интересно, где таких, как ты, лепят? — с язвинкой в голосе спросил детектив.

— Десять лет службы в ФБР, полевой агент, последняя должность — офицер для особых поручений шефа Бюро. Можешь позвонить прямо сейчас. Тебе подтвердят.

— Допустим. А почему ушел?

— Ранение, — коротко ответил Форестолл.

В окно было видно, как напарник О’Конора усаживает обратно в кресло вскочившую на ноги девушку. Успокаивая, протянул ей стакан. Толстые стекла не пропускали звуков, в мягком свете ламп сцена казалось ирреальной, из совершенно другой жизни.

— Девку зовут Наташа Кричевская, — монотонно, как автоответчик, произнес Форестолл. — Русская, иммигрировала два года назад. Работает в модельном агентстве «Голден Лук». Николас подцепил ее на вечеринке у Артура Вайсмана, это его приятель из богемных кругов.  В двадцать два часа тридцать одну минуту привез сюда. Спустя ровно двадцать  минут она вызвала полицию.  В этот промежуток времени в дом никто не входил и не выходил.

Профессионально чутье О’Конора взвизгнуло, как сторожевой пес, почуявший опасность.

— Ты за ним следил?

— Без комментариев. Что она тебе рассказала?

— Ничего.

Форестолл покачал головой.

— Нет, она рассказала твоему парню, что непосредственно перед смертью Николас поставил кассету с записью симфонического оркестра. И он записал ее слова в блокнот.