— Ну уж нет, это мой сын, — прошептала я. — Кто проделал за тебя всю работу?

Он засмеялся и целовал меня, пока я не провалилась в глубокий сон.

Но на следующий день, взяв на руки крохотный сверток, я подумала, что все было не так уж плохо. Миссис Редбрист печально пояснила мне, что так бывает со всеми женщинами. Мы быстро забываем перенесенные муки и опять принимаемся за свое. Да, над этим, пожалуй, стоит подумать.

Отец приехал в Девбридж-Мэнор, намереваясь на этот раз погостить подольше. Меня невыносимо трогал вид этого человека, державшего на руках своего первого внука. Когда он позвал Джудит полюбоваться на малыша, девочка улыбнулась племяннику, но тут же подошла ко мне.

— Как ты себя чувствуешь, Энди?

— Прекрасно.

— Я слышала твои крики. Какой кошмар!

— Да, но теперь все кончено, и у нас есть Джаррод. Как по-твоему, Джудит, на кого он похож? На меня или на Джона?

— На своего дедушку, — отозвался вместо нее отец. — Подойди сюда, милая, увидишь, каким был твой родитель в детстве.

Джудит, уже освоившаяся с отцом, лукаво усмехнулась. Мы не лгали ей и ничего не утаили. Рассказали, как все в действительности было. Джудит долго молчала. Потом подошла к отцу, задумчиво оглядела его и заметила:

— Не можете же вы быть настолько плохи, сэр. Вы ведь отец не только мне, но и Энди, а она стала мне чудесной сестрой.

И с той поры они успели присмотреться друг к другу.

Томас и Амелия провели с нами Пасху, но уехали за день до того, как Джаррод согласился сделать нас любящими родителями. Прошлой весной они переехали в Суссекс, в Денверс-Грейндж, дом родителей Амелии, лорда и леди Уэверли. Томас принял на себя руководство поместьем, чтобы лорд Уэверли смог совершить путешествие на Ямайку. По словам леди Уэверли, он заинтересовался вуду и решил изучить его поближе. При этом она покачала головой, улыбнулась своему рассеянному красавцу мужу и сказала, что у нее возражений нет. Она давно хотела погреть косточки, а солнце в Вест-Индии такое жаркое, что теперь ее желание исполнится.

Как-то я снова вошла в музыкальную комнату Кэролайн и постояла в самом центре. Потом шагнула к окну и увидела мужа, беседовавшего со своим камердинером Бойнтоном. Позади послышался стук захлопнувшейся двери. Но я не испугалась. Ничуть. Потом медленно повернулась, но, естественно, в комнате никого не оказалось.

Глубокая, всепоглощающая усталость овладела мной. И вдруг стало очень тепло, словно кто-то зажег огонь и пламя поднялось до потолка. Ноги подкосились, и я опустилась на пол. Давно уже я не испытывала такого всеобъемлющего покоя.

Я заснула, подложив ладошку под щеку.

Когда Джон, с побелевшим от волнения лицом, наклонился надо мной, я улыбнулась:

— Кэролайн больше не страдает. Ей хорошо.

Зло отныне покинуло Черную комнату. Лоренс осквернял ее своими преступлениями, и теперь, после его смерти, дом очистился. На следующее утро я приказала выкрасить стены в белый цвет, положить на пол ковер, повесить на окна белоснежные гардины. Джудит любила приходить сюда. Именно она попросила поставить в комнате прелестное бюро в стиле Людовика XV и небольшой диванчик. В углу поблескивала арфа ее матери. Скоро там появилось и фортепиано. Она объявила, что отныне Белая комната — ее музыкальный салон. Ах, как бы гордилась Кэролайн такой дочерью!