Не поднимая глаз от разгорающегося пламени, я сказал:

– Если они так хотели завоевать мое доверие, то ошиблись. Даша мертва, кадавр, пускай даже и очень похожий, это уже не она. Если хотят разговора, пусть уберут эту… это… Иначе я убью эту тварь, а потом отыщу способ найти и тех, кто ее послал сюда. Образ близкого мне человека – это святое… не троньте его.

Подорожник все еще смотрел на меня испуганным взглядом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Не спуская с меня настороженного взгляда и потирая шею, он с раздражением пробурчал:

– Ты сильно изменился, Ступающий. Кидаться с ножом на друзей – это неверный подход.

– Мы никогда не были друзьями, Тихон. В прошлый раз ты меня крепко подставил. Если помнишь.

Реплика попала в цель, Подорожник опустил голову, я успел заметить, как лицо его побледнело, желваки на скулах вздулись. Но, быстро совладав со смущением, он тем же глухим тоном сказал, цедя каждое слово сквозь стиснутые зубы:

– Не у всех есть столько мужества, чтобы всегда поступать правильно, Ступающий. Если ты слаб, тогда обстоятельства ведут тебя, если силен – можно самому эти обстоятельства создавать.

Слова вечного бродяги подействовали на меня, словно ушат холодной воды. Легко говорить о выборе тем, кто живет, неся посильный крест, выбрав спокойствие. Им есть что терять, а мне уже нет.

Снова поднявшись, я сказал, стараясь не пугать и так подобравшегося иномирянина:

– Прости, ты тут действительно не при делах. Но с теми, кто вынудил тебя прийти сюда, я говорить не стану. Для разговора они выбрали не тот язык, пускай даже неумышленно.

Если я хотел удивить собеседника, то это получилось. Видимо, нечасто кто-то брал на себя труд обращать внимание на посланца и его чувства.

Подорожник слегка качнул головой, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, и ответил уже своим обычным тоном:

– Они не хотели тебя оскорбить, Ступающий. Это традиция – брать облик и воспоминания уже умерших, чтобы не оскорблять двуличием живых. Не уверен, что знаю точно, однако Райн не манипулируют союзниками.

– Тогда как они скопировали… все о ней?

– Свет Маб не уничтожает память быстро, в момент уничтожения, информация может звучать. Потом она растворяется бесследно, но есть способ услышать все один последний раз. Райн слушают некросферу, чтобы вести мировую летопись Вероятности. Они услышали и запомнили.

– Они бесполые?

Подорожник, отвлекшись от каких-то своих воспоминаний, поднял на меня затуманенные воспоминаниями глаза и неопределенно пожал плечами:

– Если не убьешь посланца на этот раз, ты сможешь об этом спросить.

– Зачем они ищут меня?

Тихон утратил интерес к разговору, он все более отдалялся, думая о чем-то своем. В нашем общении что-то пошло не так, понимание исчезло. Может быть, иномирянин прав и я просто стал другим. Одного я не утратил – это ощущения момента, когда нужно уходить. Пища сделала свое дело, неимоверно хотелось спать. Но ночевать тут было неправильно. Навьючив рюкзак и подняв лежавший рядом автомат, я поднялся и, не прощаясь, развернулся вполоборота, чтобы уйти. Выпускать Тихона из поля зрения и поворачиваться к нему спиной я не рискнул. С того самого случая, когда он чуть не сдал меня Ткачам, пускай и опосредованно, я больше не доверял никому из местных.