И я уже вскинул автомат, чтобы выбить несколько очков по ростовой фигуре, когда в наушнике вдруг послышался тихий шепот:

– Предупреждение было для всех, беги!

Сигнал шел на выделенной частоте, которую я оставлял только для своих артельщиков, в обозе о ней никто не знал. Или нет?

Стараясь не терять из виду цель, я ответил, стараясь сохранить ровный безразличный тон:

– Ловец услышит обоз, я не могу уйти.

Неизвестный откликнулся почти сразу, и я не мог отделаться от чувства, что голос мне очень знаком. Только по какой-то непонятной причине сознание отказывалось мне помогать. Я слышал его раньше, знал владельца, но…

– Твой бой впереди, Антон. Сейчас ты должен уйти, прошу тебя!

Мало кто знает, каких усилий это мне стоило, но я заблокировал этот канал и вновь прицелился в Ловца. АЕК – машинка очень точная, поэтому первое время пришлось очень серьезно привыкать к его поведению в работе. Если бы у меня был обычный «калаш», то логично было вести только одиночный огонь. Двести метров – это серьезная дистанция для открытого прицела, тем более если в руках у тебя автомат. Но ковровские оружейники сотворили настоящее чудо. При стрельбе с отсечкой, когда огонь ведется короткими очередями по три выстрела, разброс у моего «ковруши» на такой дистанции размером с пятирублевую монету. Поэтому даже такая серьезная туша, как этот воздушный осьминог, получит серьезный повод для беспокойства.

Та-та-дах!

В пустом здании эхо выстрелов прозвучало необычно глухо и безжизненно. Приклад мягко вжался в плечо, прицел даже не ворохнулся. Три тяжелые пули седьмого калибра ушли к цели, и в следующие несколько мгновений ничего не происходило. И вдруг туша дернулась, словно налетев на какую-то преграду. Почти одновременно раздался дикий рев, и Ловец неровными рывками поплыл в сторону главного здания, удвоив скорость. В глазах потемнело от навалившейся перегрузки, сам воздух вокруг стал тяжелым и почти не проходил в легкие. С трудом превозмогая боль, я побежал в противоположный конец коридора, чтобы сменить позицию. Расчет был на то, чтобы разозлить существо, заставить следовать за собой. В одном моя догадка подтвердилась: Ловец либо был полностью слеп, либо видел очень скверно. Сейчас он шел на звук, подминая под себя иссохшие тополя лесопосадок вдоль дороги, ведущей к КПП. Вот еще один рваный скачок серой туши, и открытые настежь ворота влетели внутрь вместе с обломками бетонного забора, к которому крепились. Видимо, вес у твари не маленький, на уровне полуторатонного грузовика, точно. Длинный ворох полупрозрачных щупальцев был уже у входа в вестибюль, а брюхо «осьминога» почти что тащилось по земле. Словно бы опомнившись, Ловец набрал высоту и теперь парил на уровне третьего этажа.

Не спуская глаз с туши, покрытой мелкой серебристо-розовой чешуей, я передвинул «собачку» переводчика огня в положение автоматического огня и дал три короткие очереди. Целиться пришлось так, чтобы получился треугольник, нужно нащупать болевую точку.

Та-та-та-тах! Та-та-дах! Та-хх!

Падать вниз пришлось мгновенно, однако это не слишком помогло. От рева и навалившейся невидимой тяжести меня едва не выворачивало наизнанку, в глазах плыли черные пятна. Двигаясь в полной темноте, озаряемой лишь кратковременными вспышками боли, мне удалось добраться до лестницы и скатиться на площадку ниже. И тут я увидел причину, по которой погибшие обозники перестреляли друг друга. Щупальца еще не проникли в здание, однако каждый отросток отбрасывал некий мираж. Толстые, с руку взрослого человека, полупрозрачные змеи слепо шарили уже внутри, натыкаясь на предметы и стены. Механизм атаки был прост и эффективен: сенсоры нащупывают жертву, и только потом приходит черед вполне реальных, из плоти. Так Ловец обнаруживает добычу, оценивает ее размеры и способность к сопротивлению, прежде чем атаковать. Жертва ведь не замечает особой разницы, атакуя ложные цели как настоящие.