Гуревич выставил в охранение Стаха и Джея, а остальным приказал собраться на некий общий совет. Пришла даже Галя, хотя всю дорогу я видел ее не особенно часто, девушка была с ранеными и в общих посиделках не участвовала. Сержант начал не с постановки задач, а просто спросил нашу фельдшерицу, как там раненые. Доклад не радовал: двоим стало совсем плохо, если не добраться до Кордона в ближайшие трое суток, они точно могут умереть. Извозчики тоже не порадовали, лошадям выдавалась половинная норма, а черед двое суток и этого не будет. Да и балахоны с масками раздражали коней настолько, что порой они категорически отказывались идти вперед. Об укусах и двух болезненных ударах копытом обмолвился только Петря, его напарник только смачно выругался.
И тогда Гуревич сказал:
– Ночного привала не будет, пойдем вперед с небольшими остановками. Так можно сократить путь. И кроме того, если будем двигаться, так будет меньше шансов, что нас смогут застать врасплох.
План был отчаянный, хотя зерно истины в нем было. В Зоне лучшая защита – это непрерывное движение. И самое главное, нужно четко себе представлять то место, куда ты хочешь попасть. В обычной жизни движение никого еще от засады не спасло, но в том-то и дело, что мы сейчас находимся даже не в антимире, где все наоборот и против. Мы сейчас находились внутри еще одного кусочка хаоса, который вступил в конфликт с тем, что побольше. Даже сами предметы иногда подергивались вполне различимой зыбью, теряя привычные очертания, что уж говорить о направлениях и частях света? Все, что мы могли, это идти вслед за инстинктом проводника, отбросив сомнения. Идти только вперед и не оглядываться. Думаю, что и у остальных были схожие мысли, только вслух этого никто не сказал. Тем не менее все согласились и мы начали претворять задумку сержанта в жизнь. Семен и я, обвязавшись тросами, пошли вперед, выбирая более-менее проходимую для обоза дорогу. Следом тронулись обе повозки, ведомые Петрей и Николой в поводу.
Стены тоннеля были деформированы и крошились, свод местами провалился вовнутрь, и туман стелился по асфальту, достигая колен. Вот я все время говорю «туман», но что это было на самом деле, сказать не берусь, слишком уж прихотливо он себя вел, словно живое существо. Но даже если догадка и верна, вреда он не наносил. Мы с проводником шли в паре метров друг от друга, стараясь шагать как можно более тихо. Машин в тоннеле действительно оказалось меньше, чем на поверхности, я замечал глубокие борозды в дорожном покрытии, словно кто-то тащил нечто угловатое и тяжелое. Думать о том, что некие местные обитатели специально расчищали тоннель, совершенно не хотелось, однако Семен упорно шел вперед, ведомый чутьем, будто гончая по верхнему следу. Я все время старался разглядеть какие-нибудь признаки засады или чужого присутствия, но все тщетно. Все вокруг выглядело так, будто в тоннеле никого не было лет двадцать, а то и больше. При каждом шаге мы поднимали небольшие султанчики пыли, сковыривая с насиженных мест слежавшийся мелкий мусор. Но тем не менее с каждым метром, который я проходил, нарастало ощущение чужого присутствия. И опять же, тут многое можно списать на общую усталость и напряжение, но инстинкт, спасавший меня много раз до этого, зудел в самое ухо, что скоро нас ожидает неприятный сюрприз.