— Время спать! Я у плиты себе постелю. А ты на втором этаже, с хозяином рядом ляжешь. Там на полу одеяла.

— Огромное спасибо за помощь!

— Только старика не тревожь, он не в себе.

— Я тихонько, обещаю.

— Тогда спокойной ночи!

Д’Агоста поднялся по крутой скрипучей лестнице. Наверху оказалась комната с очень низким двускатным потолком, освещенная маленькой керосиновой лампой. У дальней стены, под скатом, стояла деревянная кровать, и на ней различалась нелепо скрюченная человеческая фигура. Хозяин дома оказался настоящим пугалом. Тощий, длинный, с красным носом картошкой и растрепанными седыми волосами. Старик уставился на гостя единственным здоровым глазом, и его выражение было явно недружелюбным.

— Э-э, здравствуйте, — неуверенно произнес д’Агоста. — Простите за беспокойство.

— И тебе здравствуйте, — пробурчал старик. — Не шуми только, а?

Он демонстративно повернулся к гостю спиной.

Д’Агоста с облегчением стянул одолженные рубаху и штаны и забрался под одеяло, постеленное на грубом дощатом лежаке. Потом загасил керосиновую лампу. Так чудесно было лежать в тепле и уюте, слушая завывающий снаружи ветер.

Уснул лейтенант быстро и крепко.

Проснулся он среди ночи, в кромешной тьме. Спал крепко, потому не сразу вспомнил, где находится, и поначалу испугался. А когда вспомнил, то удивился тишине. Буря улеглась, и воцарилась мертвая, жуткая тишина. Сердце лейтенанта судорожно заколотилось. Ему представилось, что рядом, в темноте, кто-то стоит.

Д’Агоста лежал, окутанный непроницаемым сумраком, и пытался успокоить себя. Это всего лишь дурной сон, не больше. Но почему чудится, что кто-то стоит рядом, наклоняется, тянется к нему?

Тихо скрипнул пол.

Господи боже!

Закричать? Кто это рядом? Не старик же? Может, кто-то пришел в ночи?

Половица скрипнула снова — и руку лейтенанта сдавило железной хваткой.

— Дорогой Винсент, — донесся из темноты шепот. — Я тронут вашей заботой. Весьма. Но в гораздо большей степени недоволен фактом вашего пребывания здесь.

Д’Агоста оцепенел от изумления. Невероятно. Это все еще сон, не иначе. Послышался шорох спички, и темноту рассеяла вспышка. Зажглась керосиновая лампа.

Рядом стоял старик — скрюченный, явно больной. Лейтенант глядел в изумлении на желтушную морщинистую кожу, редкую бороду и сальные седые волосы до плеч, красный шишкообразный нос. Но голос, пусть слабый, и знакомый хищный блеск глаз, хотя, казалось, и подернутых мутной пеленой, указывали именно на того, за кем Винсент д’Агоста пошел через болота.

— Пендергаст? — прошептал наконец полицейский.

— Вам не следовало приходить сюда.

— Но как же? Как?

— С вашего разрешения, я снова прилягу. Я еще слишком слаб, чтобы подолгу стоять.

Д’Агоста сел. Старик повесил лампу, медленно, с трудом улегся на кровать.

— Друг мой, возьмите стул.

Лейтенант встал, напялил одолженную одежду, снял табуретку, подвешенную за вбитый в стену крюк. Сел рядом со стариком, совершенно непохожим на агента ФБР.

— Господи, я так рад! Вы живы! А я уж думал… — Обуреваемый эмоциями, д’Агоста не смог договорить.

— Мой друг, вы все такой же порывистый и прекраснодушный. Но давайте не тратить время на изъявление чувств. Я должен многое рассказать.