— Кажется, здесь мы разделились, — сказал доктор, указывая на место, где он сошел со следа Пендергаста, пытаясь зайти с фланга.

Егерь обследовал землю, буркнул что-то себе под нос и кивнул.

— Ведите! — приказал Балфур.

Эстерхази пошел впереди, Грант — сразу за ним, освещая дорогу мощным фонарем. Сноп желтого света пробивался сквозь туман, выхватывал из темноты камыши и аир у края топей. Наконец Эстерхази остановился.

— Здесь… он утонул здесь. — Он указал на широкое гладкое «окно» у края топей, закрыл лицо руками и всхлипнул. — Это был кошмар, настоящий ужас. Господи, прости меня!

— Все назад, — приказал Балфур, махнув для убедительности рукой. — Установим фонари. Доктор Эстерхази, вы покажете нам в точности, что здесь случилось. Эксперты обследуют землю, а потом мы прочешем зыбун.

— Прочешете зыбун? — переспросил Эстерхази.

Инспектор сердито посмотрел на него:

— Именно. Чтобы найти тело.

Эстерхази терпеливо ожидал, стоя за уложенной наземь желтой лентой, пока эксперты-криминалисты, по-старушечьи согнувшись, в холодном желтушном свете фонарей шарили в поисках улик. Болото, ночь, туман — и копошащиеся в грязи люди.

Эстерхази наблюдал с удовольствием, потихоньку перерастающим в радость. Все отлично! Они нашли одну-единственную, специально оставленную гильзу и, вопреки ливню, отыскали едва заметные оленьи следы, а также тщательно отметили примятый вереск там, где Пендергаст и Эстерхази сошлись. Вдобавок обнаружили и место, где олень вырвался из камыша. Все подтверждало рассказанное.

— Ладно, парни, заканчивайте и собирайте оборудование, — приказал Балфур. — Давайте проверим трясину!

Эстерхази содрогнулся от нетерпения и отвращения. Хотя и жутковато, но так хочется увидеть, как тело врага вытаскивают из грязи. Славная жирная точка в финале тяжелого противоборства.

На куске миллиметровой бумаги Балфур набросал контуры топи и размеры: примерно двенадцать на восемнадцать футов. Нарисовал и схему траления.

Его подчиненные прицепили веревку к стальной кошке, зловеще сверкающей острыми зубцами в свете фонарей, прикрепили свинцовые грузила. Двое стали поодаль, держа веревку, третий примостился на самом краю топи. Балфур, сверившись с чертежом, сообщил направление, и полицейский швырнул кошку через колышущуюся трясину. Та шлепнулась у дальнего края и немедленно ушла вниз под весом грузила. Когда она легла на дно, те двое, что держали веревку, потянули ее. Кошка медленно поползла через топь, веревка то провисала, то снова натягивалась. Эстерхази напрягся в ожидании.

Спустя минуту кошку вытащили — ничего, кроме грязи и водорослей. Балфур, не выпуская планшета с чертежом, ухватил кошку рукой, затянутой в резиновую перчатку, осмотрел зубцы и покачал головой.

Сместились на восемнадцать дюймов вдоль берега, снова кинули, протащили. Снова водоросли. Сместились, кинули, протащили.

С каждой новой порцией водорослей, извлеченных кошкой, Эстерхази делалось все сквернее. Все тело ныло, укушенная рука пульсировала болью. Наконец полицейские приблизились к тому месту, где ушел в грязь Пендергаст. Бросили кошку прямо туда, потянули.