- Ладно, еще один выстрел. И перестань пялиться в свой дурацкий телефон, Чемпион. Я знаю, сколько сейчас времени, и не важно, какие у тебя будут неприятности, если я не доставлю тебя домой до того, как появится твоя мать.

- Она наверняка пригласит Барбару выпить по бокалу вина, прежде чем пойдет домой. Барбара сейчас работает в агентстве. - Не знаю, зачем я это сказал. Полагаю потому, что также хотел спасти невинные жизни, хотя это казалось мне довольно дурацким занятием, так как я не думал, что мы обнаружим где-нибудь Кеннета Террио. А еще потому, что Лиз выглядела слишком подавленной. Вот я и загнал себя в угол.

- Что ж, нам повезло, - сказала Лиз. - Нам остается посетить всего лишь одно место.

«Фредерик Армс» представляло собой двенадцатиэтажное или четырнадцатиэтажное здание из серого кирпича, с решетками на окнах квартир первого и второго этажей. Для ребенка, выросшего в Дворце-на-парковой, оно больше походило на тюрьму из «Побега из Шоушенка», чем на многоквартирный дом. И Лиз сразу поняла, что мы никогда не попадем внутрь этого здания, не говоря уже о квартире Кеннета Террио. Место просто кишело копами. Зеваки стояли посреди улицы, как можно ближе к полицейским заградительным барьерам, и все фотографировали. Фургоны теленовостей были припаркованы по обеим сторонам квартала с поднятыми антеннами и змеящимися повсюду кабелями. Над головой парил вертолет «Четвертого канала».

- Смотри, - сказал я. - Стейси-Энн Конвей! Она из «Нью-Йорк-Ван»!

- Спроси меня, есть ли мне до этого дело, - сказала Лиз.

Я не спросил.

Нам еще повезло, что мы не наткнулись на репортеров в Центральном парке или «Городе Ангелов», и я понял, что единственная причина, по которой этого не произошло, заключалась в том, что все они были здесь. Я посмотрел на Лиз и увидел, как по ее щеке катится слеза.

- Может, сходим на его похороны? Вдруг он будет там.

- Скорее всего, его кремируют. В частном порядке, за счет города. Родственников нет. Он пережил их всех. Я отвезу тебя домой, Чемпион. Прости, что притащила тебя сюда.

- Да ладно, - сказал я и похлопал ее по руке. Я знал, что маме это не понравилось бы, но мамы там не было.

Лиз развернулась и направилась в обратную сторону, к мосту Куинсборо. В квартале от «Фредерик Армс» я взглянул на маленькую бакалейную лавку и сказал:

- Вот он.

Она бросила на меня взгляд широко раскрытых глаз.

- Ты уверен? Ты уверен, Джейми?

Я наклонился вперед, и меня вырвало прямо между кроссовок. Это был тот ответ, который ей был нужен.

Я не могу сказать, выглядел ли он так же плохо, как тот мужик из Центрального парка, ведь это было очень давно. Могло быть и хуже. Как только вы первый раз увидите, что может случиться с человеческим телом, подвергшимся акту насилия - будь-то несчастный случай, самоубийство, убийство, - возможно, это даже не будет иметь значения. Кеннет Террио, он же Бомбила, выглядел плохо. Очень плохо.

По обе стороны от входа в бакалейную лавку стояли скамейки, где люди могли съесть то, что там покупали. Террио сидел на одной из них, положив руки на бедра брюк цвета хаки. Люди проходили мимо, направляясь туда, куда они направлялись. В магазин вошел чернокожий парень со скейтбордом под мышкой. Вышла дама с дымящимся бумажным стаканчиком с кофе. Ни один из них даже не взглянул на скамью, на которой сидел Террио.