– И как?

– С нулевым результатом. Не знаю, может быть, Иф Штеллай и появлялась при этом рядом, просто я не замечал. В общем, так я метался недели три. Зашел и в НИИ связи ВМФ – и сразу встретился взглядом с крупным, словно вечно всем недовольным одутловатым мужчиной и премилой девушкой с темными волосами, остриженными в «каре», и живым взглядом веселых карих глаз: майор Исаев и Галя Скобейда смотрели на меня с больших фотографий в траурных рамках. Причиной смерти Гали значился несчастный случай во время альпинистского похода в Приэльбрусье, а Исаев скончался от «последствий кровоизлияния в мозг». Я почувствовал тогда, что у него словно украли подвиг: в моей истории он погиб как настоящий чекист, в схватке с коварным шпионом, а в той, которая стала реальностью, – просто помер от злобы и перепоя. Потом я спросил у дежурного офицера про Гуревича и Ильинского, в ответ на что пришел молодой, подтянутый особист, видимо смена злосчастного Исаева, внимательно изучил мое удостоверение и очень вежливо, но твердо порекомендовал мне сделать запрос по официальным каналам.

– Значит, смерть все-таки необратима…

– Да, как и объяснял мне когда-то Мелех, тот самый необъятных размеров оператор Сферы вероятности в Доме Советов. Правда, в отношении «спящих духов», яшен руах, действуют какие-то другие правила: например, руководитель выездной комиссии Ленгорисполкома товарищ Трусан, как выяснилось, действительно работал на должности, но неожиданно перевелся полгода назад на Дальний Восток; про капитана дальнего плавания Капитонова вовсе не удалось ничего узнать, как будто его и не существовало, и, что для меня было самым невероятным, исчез из реальности и виновник, так сказать, всего этого торжества, со смерти которого оно и началось. Информации о Боре Рубинчике не нашлось ни в паспортных базах граждан, ни в милицейских архивах, ни в памяти оперативников, которые его не раз задерживали и вели, как я помнил, в последние несколько лет, а в квартире Бори, куда я тоже наведался, жил уважаемый почвовед. Дивное дело, ничего не скажешь.

– Можно сделать вывод о том, что сценарии Сферы откатываются при перезагрузке неравномерно, – заметил я.

– Можно, – согласился Адамов. – Или о том, что природа вещей принципиально непознаваема ни эмпирически ни логически.

– А все остальные? Никто больше не исчез из реальности?

– Из реальности – нет, но когда я приехал в гости к своим бывшим соседям в дом на Лесном – впервые за много лет и одновременно в который раз за две недели, – мне среди прочего рассказали, что бывший мой старый друг Славка вернулся без правой руки из Афганистана, покрутился немного, а потом съехал куда-то вместе с мамой. Мы так и не встретились больше ни разу, но я о нем слышал, да и вы, возможно, слыхали: Чесноков Вячеслав Максимович, знакомое имя?

– Увы, я с ним не знаком.

– Ну, сейчас он, как и многие люди такого рода, ушел на покой, но задумай вы лет десять назад поставить летом торговую точку на Невском проспекте или в ЦПКиО – и сразу бы познакомились, не с ним, так с его ребятами.