Теперь уже я промолчал. Выскочил из капкана, и ладно.

– Позвольте узнать причины вашего личного интереса к этой истории. Кроме деловых, которые очевидны.

Я не задумывался. Сколько можно задумываться ночами в тёмной каюте.

– Так не должно быть. Не говоря уже о том, что в таких условиях невозможно ни жить цивилизованно, ни работать эффективно, это уже bezpredel.

– Я слышал это слово, ставшее знаменитым после лондонских процессов.

– Деревни вырезать нельзя. С учётом того, что эти земли и нам стали родным домом, мы хотим, чтобы в этом доме было спокойно. Нужна месть, адекватное наказание. Что же касается Симоны… Мы слишком разные, дорогой Клаус. И у меня слишком много планов, чтобы стать хорошим мужем.

Тут в кабинет вновь зашла Марта с небольшим подносом, уже более тихая, какая-то даже семейная. Безопасника не любит? А кто их любит! Никто. А они лезут.

Сделав пару глотков, губернатор перешёл к ключевому вопросу:

– Итак, господин Ростоцкий, подводя итог нашей беседе: я очень надеюсь на вашу помощь. Главная задача – вернуть в семью Симонетту. Живой и невредимой. Признаюсь, все остальные, безусловно важные для общества аспекты, как то: поимка и наказание преступников, в данный момент интересуют меня лишь как второстепенные. Надеюсь, вы понимаете чувства и ожидания отца, у которого похитили дочь… Теперь об оплате ваших услуг.

Я привстал и переставил стул немного поближе.

– Мне понятно, что даже золото вас не очень-то заинтересует.

Золото меня заинтересует, хотя особой нужды в нём не испытываю. Как раз после визита к губернатору и ужина в таверне у славного Билли я собирался зайти в монетную контору и разбить у менялы-чеканщика пару приобретённых древних дублонов на более мелкие монеты, золотые и серебряные.

– Поэтому я готов выставить по-настоящему большой куш.

Я замер.

– И предложить вам обратный Крест!

Словно сама природа замерла.

На улице стихли шумы и разговоры. Не хлопали двери, не стучали по серой мостовой грубые башмаки местного производства. Грустный ослик, медленно тащивший через площадь небольшую повозку какой-то бабуси, тоже остановился. Ибо Момент! Чувствует, скотина.

И всё-таки она при делах.

Сам ли Салман воду мутит, Фердинанд Спёрри, глава противоборствующей в местном законодательном собрании партии, король Луис, – не суть важно. Папке тоже это понимает. Ему нужно вернуть дочь в стойло, взять широкий кожаный ремень, выбить всю дурь и вбить послушание. Мужик готов сунуть голову в пекло и сложить её в местных тростниках. Никакие безопасники не спасут шефа, стоит тому появиться ночью – а именно это время суток и выберут похитители – на открытом для прицельного выстрела месте.

Лады. У него есть Прорез! Обратный!

– У вас есть Крест? – делано удивился я, прикидывая варианты.

– Удивляться стоило бы, если бы его у меня не было, – с хмурым видом прервал мои горячечные мысли хозяин Манауса. – Надеюсь, у вас хватит ума не спрашивать, почему я им до сих пор не воспользовался.

Хватит с лихвой.

Владетель, вершитель и вождь нации, вот так вот, какую современную личину ни надень. У него есть деньги и власть. В самом передовом городе планеты! Почёт и уважение. Правила установлены, перерыв восседания на троне возможен, но ненадолго, партии исправно сменяют друг друга на выборах, договорной процесс, называемый демократией, идёт предначертанным ходом ко всеобщему удовлетворению.