– Доброе утро! Прошу немедленно передать Вячеславу Рудольфовичу.

Вернувшись в кабинет, Артузов сел за стол, вытащил дело об анархисте, стал перелистывать подшитые в нем бумаги. Прочитать сумел только первые строчки. Голова сама по себе опустилась на зеленое сукно. Артузов спал, и никакие пушки его теперь не могли разбудить.

– Артур Христианович, проснитесь…

Кто–то тормошил его за плечо. А сон все не отпускал. Наконец после очередного мягкого, но настойчивого прикосновения он тряхнул головой, открыл глаза. Над ним склонился Менжинский. В его взгляде он прочитал сочувствие и понимание. Артузов тут же встал, поправил гимнастерку и всем своим видом показал, что он уже снова «в строю»:

– Простите, Вячеслав Рудольфович, мою слабость, не удержался. Так и царствие небесное мог проспать. Видно, чекистская работа не по мне, только и гожусь разве что чугун лить.

Тут Артузов вспомнил свою гимназическую записную книжку, которую завел по совету матери. В ней было несколько разграфленных страниц. В отдельных графах Артур записывал свои слабости и недостатки: лень, безволие, бездеятельно прожитый день. По мере того как тот или иной недостаток удавалось устранить, Артур решительно вычеркивал его из книжки. Впору снова было завести подобный кондуит и вписать в него сегодняшнее расслабление. Артузов уже предвидел, как может отреагировать на это Вячеслав Рудольфович – укоризненным взором.

– Ах ты, дева–страдалица, – с улыбкой, но вполне серьезно сказал Менжинский. – Сделал что мог, а кто может, пусть сделает лучше, – вот что я уловил в вашей тираде. Такое пристало латинистам, но мы с вами не латинисты, а чекисты. Нас жалобы в мир благолепия не приведут. Вам советская власть особые полномочия дала, а вы – чугун лить.

Понизив тон, Вячеслав Рудольфович примирительно сказал:

– Есть дело. Я прочитал вашу справку. Заходите ко мне вместе с Павлуновским, обсудим кое–какие детали. Деникин до зимы торопится взять Москву. Уже и «Приказ № 1» и «Воззвание к населению Москвы» подготовил. По данным, которыми я располагаю, мятеж против советской власти может разразиться в ближайшие недели. Мы должны упредить врага.

Вернувшись с совещания у Менжинского, Артузов представил заговор в виде крепко скрученного клубка, который коллективу чекистов, и ему в том числе, предстояло размотать по ниточкам. Воедино сплелись все силы контрреволюции: тут и остатки буржуазных партий – от монархистов до кадетов, и офицерское охвостье.

К Артузову стекались многие данные, относящиеся к Национальному центру. Хоть они и были весьма разрозненными, но даже по ним можно было представить масштабы и цели заговора, а также тех, кто стоял во главе него. Прежде всего это загадочный ННЩ.

На допросе, проведенном членом коллегии ВЧК Варлаа–мом Александровичем Аванесовым, Крашенинников показал, что деньги он вез для нужд Национального центра, должен был передать неизвестному ему ННЩ и что в ближайшее время этому Центру от Колчака будут переправлены новые миллионы.

Таким образом, в руках ВЧК оказались три нити: расшифрованная инструкция Деникина о приблизительных сроках восстания, подтвержденная Крашенинниковым версия, что в Москве существует разветвленная контрреволюционная организация Национальный центр, наконец, допущение, что один из ее руководителей – некий ННЩ.