- Спасибо, Гришенька.

Дама в роскошной соболиной шубке наконец-то повернулась к Фимке лицом - и если бы он только мог, непременно бы восхищенно причмокнул: уж больно хороша оказалась барынька собой!.. Вот только всю красоту изрядно портила бледность с легкой прозеленью - по всему было видно, что дамочке было изрядно дурно.

- Мне уже лучше.

От налетевшего с порывом ветра запаха горячей смазки и сгоревшего угля даму в приталенной соболиной шубке едва не вывернуло прямо на перрон. Однако... Все же сдержалась. С усилием сглотнув и еще чуточку позеленев, она медленным шагом направилась на выход с дебаркадера, поддерживаемая с одной стороны той самой сушеной воблой, а с другой - господином весьма представительного вида. К ним тут же со всех сторон пристроились... Слуги? Нет, те выглядят иначе, да и бобровые воротники не носят, ибо не по чину им такая роскошь. Неужели свитские? Интересно, кто это приехал?..

- Ты там замерз уже, что ли?

Спохватившись, артельный сноровисто забегал, освобождая последнее купе от багажа - и заодно выстраивая возле нагруженной до верху тележки небольшую пирамидку из саквояжей, чемоданчиков и разнообразных коробок. Прикинув объем работы, молодой пролетарий непроизвольно расплылся в довольной улыбке: еще одна полная, и половинная загрузка его кормилицы!

- Так. Перед вокзалом два черных лимузина. Бегом к ним, и быстро-быстро разгружаешься.

Мелькнувшая в руках свитского рублевая ассигнация, сложенная аккуратным квадратиком, придала небрежно брошенным словам должную весомость. Ух, как Фима припустил!.. Воодушевленный обещанной наградой, он живым болидом несколько раз пронизал перрон, вокзал и вьюжную завесу на привокзальной площади, попутно наслаждаясь недовольными взглядами других артельных - а в последний рейс даже позволил себе чуть затянуть с перегрузкой шляпных коробок, сумок и кофров в пышущее теплом нутро больших самобеглых экипажей.

- Ты уверена, душа моя?..

- Поезжай, Гришенька, и ни о чем не волнуйся, я пока...

Закрывшаяся с тихим хлопком дверца отсекла разговор в салоне авто. Получив в руки заветную бумажку, носильщик-возильщик поклонился пересаживающемуся во второй экипаж важному господину (дворецкий, поди?), поддернул вверх воротник тулупчика - да и поплелся обратно, стараясь разглядеть сквозь сгустившуюся вьюжную мглу стрелки на привокзальных часах. Еще с полгода назад для этого пришлось бы изрядно помучиться и пощурить глаза, а теперь, благодаря подсветке вокзального фасада новомодными электрическими лампами-прожекторами - совсем другое дело! Прикинув время, оставшееся до прибытия следующего поезда, Фимка завез свою "кобылку" в особое "стойло" у дебаркадеров и побрел в трактир, чтобы в тепле и удобстве похлебать горячего чайку. А еще, в преддверии праздника Рождества Христова помечтать о чем-нибудь большом и светлом. Например, чтобы его нынешняя подружка была похожа на давешнюю фигуристую служанку. Или даже - на барыньку!..

- И-эх! Кто-то ведь такую кралю каждый день того-этого...

Мужчина, к которому данное определение относилось на все сто процентов, как раз думал о любимой супруге, тревожась и гадая о причинах ее плохого самочувствия: что-то несвежее во время последнего завтрака? К примеру, тот же омлет?.. Или же - это то самое, над чем молодожены старательно трудились последний месяц? Нет, и до этого Гликерия Долгина не могла упрекнуть жениха, а потом и законного супруга в невнимании (скорее уж наоборот), но все как-то не получалось... Так неужели? Предвкушение, опасения и разные отвлеченные мысли сильно помогли скоротать время в пути - собственно, он вернулся в реальность только на мраморных ступеньках небольшого особняка, первый этаж которого целиком занимал салон-магазин Русской оружейной компании. А на третьем этаже периодически (в основном, наездами по служебным надобностям) в пяти комнатах кое-как ютился владелец той самой РОК.