Танкисты и техник начали осмотр танков. Причём со слов сержанта, механика-водителя КВ, который за старшего был, а двое других — заряжающие, немецкие танки им знакомы. Правда, «четвёрки». С «троечками» дела ещё не имели, но освоят. Техник, а тот действительно был ремонтником с «летучки», им помогал. Все парни были из одного танкового полка, и только двое из одного экипажа. Кстати, эта колонна действительно была из не самых спокойных пленных, поэтому и усиленный конвой, так что парни были рады освободиться, злы и рвались в бой. Но с таким пополнением наши запасы продовольствия быстро таяли, а камбузы баркаса, баржи и катера просто не способны были на всех приготовить, и часть людей питались всухомятку. Дед, как мой зам, выдавал припасы.
Из пехотинцев мы сформировали усиленный взвод, из четырёх отделений по десять бойцов. Всё захваченное с немцев вооружение и амуниция ушли им. Трофейная форма стиралась и подгонялась по размерам.
Девушка с эмблемами связи в петлицах, к сожалению, оказалась телефонисткой в штабе стрелкового полка, рацию не знала. Мы её пока определили помощником кока. Старшина, скорее всего, вместе с группой нас покинет, и на эту связистку у меня были именно планы в качестве его замены. Но на камбузе она пробыла всего двадцать минут, и старшина выгнал её — вообще готовить не умеет, так что отправил её сиделкой к медикам, тут вопросов уже не было.
Караулов осмотрел трофейную радиостанцию и подтвердил, что может с ней работать. Он и стал слушать эфир, а также привлёк для этого знающего немецкий бойца из освобождённых. Так что мы были в курсе большинства дел немцев. Да и то, что уже ищут пропавших, было заметно. По дорогам нет-нет да и мелькали мотоциклисты и бронетранспортёры. Правда, воздушной разведки так и не было. Зато ближе к обеду, когда формирование было закончено и шла подготовка к вечернему рейду, которым будет непосредственно командовать Караулов, вверх по реке прошёл торпедный катер под флагом кригсмарине в морском камуфляже. Тот самый «шнелльбот». Но нас не заметили. Проводив его взглядом, мы продолжили подготовку.
А вот после обеда наблюдатели подняли тревогу. По дороге неподалёку от нашей стоянки десяток немцев конвоировали около пятидесяти советских военнопленных. Даже с первого взгляда было видно, что в колонне только командиры, вплоть до старших, это я о красно-лампасниках. Двоих засекли наблюдатели. Ничего себе, и генералов немцы в плен взяли? Хотя чего удивляться после провальной летней кампании прошлого года?
Не успели все встать по своим боевым постам, как пришёл отбой. Конвойные были опознаны как наши переодевшиеся разведчики. Вернулись всё-таки. Да не просто так, а знатных пленных отбили. Идея с подменой конвойных и маскировкой под них сработала, и те довели колонну куда нужно, хотя и с сильным опозданием. Носящиеся туда-сюда немецкие патрули не обращали на них внимания, сколько они таких колонн видели, на это и был расчёт.
Когда такой патруль на двух мотоциклах и бронетранспортере в третий раз с утра проехал мимо колонны и скрылся вдали, наши, убедившись, что никого нет, бегом погнали командиров к укрытию в овраге. Как только опознали, кто ведёт колонну, по моему приказу Караулов отправил бойца сообщить, куда вести людей. Многие командиры были ранены, на них серели от пыли повязки с бурыми пятнами крови, и наши девчата уже готовились к приёму новых пациентов. Четверых несли на носилках. Когда командиры вышли к нашему лагерю, то многие просто попадали от усталости. Наказав парням следить за рекой, не нравился мне этот «шнелльбот», я направился к новичкам. Пообщаемся. Было у меня предчувствие, что кто-то из красных лампасов попробует отобрать командование. И это предположение на подходе к полевому лагерю начало перерастать в уверенность, когда я услышал громкий командный голос, строивший Караулова. Вывернув же из-за поворота и увидев генерала, только усмехнулся и двинул прямо к нему.