— Кто-то испортил лес, — обиженно проскрипел менкв. — Лютик хочет побить.

— Некого бить, — выдохнул Войпель, весь красный и взмокший — он поддерживал северный ветер такой силы, чтобы не затянуло в пустоту, а тянуло тут очень мощно. — Здесь никого нет на много сотен вёрст. Я чую.

Почему-то Даше вспомнилась Чердынь — ещё прекрасная, но уже мёртвая и разлагающаяся. Даша вся заледенела и покрылась мурашками, хотя затхлый воздух был тёплым.

— Мы пришли сражаться, — сказал бледный Мир-суснэ-хум. — Надо уничтожить этого типа. Я туда пойду и убью. Вперед, Товлынг-лув!

— Стоять, мальчишка! — рявкнул Войпель. — Тоже мне воитель. Заткнись и дай подумать.

— Мне тут не нравится, — твердил Васа трясущимися губами. — Мне тут не нравится, я хочу домой, в Колву…

— А если направить туда струю Камы, как из шланга? — Пянтегу надоело стоять и пялиться, он предпочитал действовать. Пянтег перехватил Каму как автомат Калашникова и что-то, видимо, нажал…тра-та-та-та-та! Мощная струя воды ударила вперёд, в пустоту. И растворилась, как не бывало.

— Нет, не пойдёт, — Пянтег неторопливо развернул Каму и закинул на плечо. — Только воду зря истрачу, обмелю реку, в низовьях засуха сделается. Куда-то вода вся девается. А это что?

С севера, с разлагающихся островков мира раздалось далёкое «киккуруллю!»

— Там кто-то кочки на кочку прыгает, — вгляделась Даша и поёжилась. — Кто-то жуткий. Войпель, ты же сказал, что там нет никого, ты не чуешь.

— А там никого и нет, — с натугой подтвердил Войпель и отодрал со лба прилипшую мокрую прядь волос — всё-таки тяжело ему давалось противостоять втягивающей силе пустоты.

— А вон скачет! И орёт! — показала Даша на неясную страшненькую тень. — Только я не вижу, кто это.

— Потому и не видишь, что там нет никого, — посмотрел туда же Пера. — Это скачет петушиная лошадь, а её не существует. Вот ты её и не видишь.

— А почему я её слышу? — не сдавалась Даша.

— Потому что она вредная и орёт слишком громко, — объяснил Пера. — Если несуществующее существо так громко и противно орёт, то его слышно, даже если его и нет. Ну разве бывает петушиная лошадь?

— В нормальном мире — нет, — кивнул Мир. — А вот если мир сошёл с ума и сам себя разрушает, петушиная лошадь вполне может появиться. Это символ распада реальности, чушь. Ваша цивилизация с безумными криками скачет куда-то, как сбесившаяся петушиная лошадь, и никто не знает, куда.

— Ты умный мальчик, хотя и инопланетянин, — одобрил Пера. — Мои предки не знали слов «символ», «реальность», «цивилизация», но имели в виду именно это. Не смотри туда, Даша, её там нет. Попрыгает и перестанет.

— А почему её пустота не затягивает? — спросил Тове.

— Так нечего затягивать! Нету её, сказано тебе, балбесу инопланетному! — потерял терпение Пера.

Они постояли ещё, посмотрели на распадающийся мир.

— Мне кажется, я понял, — сказал Пера и выбросил дубину. — Возвращаемся срочно. Дашка, хватит пялиться на петушиную лошадь. Зомбик, распускай комаров, они не понадобятся. Войпель, подержи ещё северный ветер, пока мы не выберемся в безопасное место. Пянтег и Васа, возвращайтесь, война отменяется.