— Вот сейчас я вам устрою северный ветер!

— Войпель! — ахнул Пера. — Ну, я же почти догадался! Да где же тебя носило столько лет! Без тебя — ни добычи, ни охоты… а погода какая поганая на Урале стала! Её даже начали обзывать «климатом», потому что гордого имени «погода» она не заслуживала!

Товлынг-лув церемонно склонил колено перед бывшим волком. Мир-суснэ-хум кивнул, пробормотав: «Ты, конечно, бог, зато я аж седьмой сын самого Торума… вот!».

— Ничего не понял, — честно признал Тове.

— Кто-то в кого-то превратился синоним трансформировался, — заметил Мир.

— Тоже мне, объяснил! Сразу всё ясно стало!

— Я читала, что раньше коми верили в бога охоты и северного ветра, — сказала Даша, косясь на бывшего Волка. — А имя я забыла.

— Все меня забыли, — кивнул Войпель. — Никто не верит.

— Сам виноват, — проворчал Пера. — Нечего было отдыхать в музее больше ста лет. Да и до этого тебя что-то не замечалось давненько…

— Отдыхать! Да я за сто лет не присел! Потому что чучела не сидят, а стоят, — возмутился Войпель.

— Так ты не сам ушел? Тебя кто-то заколдовал?

— Стыдно признаться…это Ёма, вредина, удружила. Ну что сделаешь, если мне не нравятся такие зубастые… м-м-м… пожилые девушки. Она и обиделась. Отомщу, говорит, за то, что ты меня не любишь. Я в Иван лун — в Иванов день то есть — в облике волка бегал по лесу, а она меня хлестнула цветком папоротника. И всё, я остался в волчьей шкуре. Много лет я был волком, много… не счесть. Потом какой-то охотник подстрелил, чучело сделал. Дальше вы знаете. Ёма и в музей переселилась, чтобы за мной приглядывать.

— Но если вы бог, почему тогда Ёма вас так легко победила? — удивилась Даша.

— Ёма сильнее, в неё столько народу верило… и сейчас верит, сказки про неё рассказывают. Даже в книжках про неё печатают. Печатное слово — оно ух какое крепкое! А в меня к тому времени почти никто не верил, я и ослабел.

— А теперь как вы обратно превратились? — не отставала Даша, чуявшая в этой истории что-то нелогичное.

— А теперь пустота к себе тянет всё, вот и притянула мою волчью шкуру, — весело объяснил Войпель. — Ах, как хорошо быть самим собой! Ты представляешь, Даша, многие люди всю жизнь живут не в своей шкуре! Бедняги! Сейчас я вам организую северный… о-о, мужики, вот так встреча!

— Мы с вами! — раздались голоса. — Мы тоже!

И на горушку, отдуваясь, вскарабкался уже знакомый голый по пояс тип с зеленоватой бритой головой.

— Уф… уф… — отдувался Пянтег. — Не люблю по горам лазать, да ещё с грузом, мне это даже неприлично как-то, я же водяной, а не горный. Уф, еле успели.

Под мышкой у него торчало что-то вроде свёрнутого в рулон огромного голубоватого ковра, абсолютно мокрого — вода с него так и текла. Из-за спины Пянтега боязливо выглянул Васа и спрятался снова.

— Я вот думаю — подмогну, ежели что, — сказал Пянтег. — Душегуба — то этого, что мир поедает, в зубы двину али еще в какое интересное место. О-о, Войпель! Низкий поклон, наконец-то ты вернулся! Ну, теперь в лесу порядок будет. И с погодой разберись, пожалуйста. Если кто не знает, лето должно быть жарким, а зима холодной, а не наоборот.