И только Ариану не было никакого дела до переживаний своего народа о его плачевном состоянии. Он вообще мало что замечал, днем уходя с головой в государственные дела, а ночью сгорая от тоски по прекрасной среброглазой деве. Владыка уже не один и даже не два раза успел пожалеть о своем великодушном решении отпустить ее. Но стоило мужчине вспомнить серую кожу и наполненный болью взгляд, как все его переживания становились незначительными, а на смену тоске приходило чувство вины.

Ариан не мог себя простить за то, что чуть не погубил ту, которую полюбил всем сердцем. Ослепленный своей страстью, он не замечал мучений сирианы, пока не подвел ее к грани между жизнью и смертью.

Вот и этой ночью он вновь беспокойно метался в постели, забывшись тяжелым сном, в котором к нему приходила прекрасная дева и подолгу смотрела с немым укором в глазах. Ариан пытался подойти к ней, обнять и попросить прощения, но… Как только он делал шаг вперед, сириана сразу же отдалялась, а голос и вовсе подводил мужчину.

Неожиданно сон изменился. Когда Ариан вновь попытался подойти к своей возлюбленной, она отрицательно качнула головой и… запела! В ее песне не было слов, по крайней мере, он не мог их разобрать, но голос завораживал своими переливами. Владыка словно зачарованный смотрел на прекрасную сириану, не в силах отвести от нее взгляда.

Неожиданно все вокруг подернулось мелкой рябью, и владыка проснулся. Некоторое время пролежав без движения и бездумно глядя в потолок, Ариан вдруг понял, что песня так и продолжает звучать. Резко приподнявшись на кровати, мужчина недоверчиво осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, откуда доносятся нежные переливы. И свет полной луны стал ему своеобразной подсказкой, прочертив дорожку от распахнутых дверей, ведущих в сад, до самой кровати.

Пройдя по лунной дорожке, Ариан потрясенно замер, глядя на ту, которую так сильно любил. Сириана стояла посреди небольшой площадки и самозабвенно пела, прикрыв веками расплавленное серебро глаз. А владыке чудились в ее пении тихая просьба, живительная сила воды, легкий отклик ласкового тепла, еле заметная дрожь земли и шаловливые порывы ветра. Казалось, что песня невероятным образом вплетается в древние стены Иридана, укрепляя собой магические вязи заклинаний, опутывающих это место плотной сетью. И Ариан вдруг понял, о чем поет прекрасная дочь северных ветров.

«Благословляет», — с благодарностью подумал он, не решаясь подойти к ней.

Знал, что тогда не сдержится и заключит ее в свои объятия. И тогда сириана точно не покинет этого места.

— Как ты оказалась здесь? — задал Ариан волнующий его вопрос, когда последние звуки песни растворились в воздухе.

— Пришла порталом, который ты дал мне, — ответила сириана, так же не двигаясь с места.

— Так удивительно… слышать твой голос, — прошептал владыка, пожирая взглядом стоявшую перед ним девушку. — Зачем ты пришла? Ведь не могла не понимать, чем тебе это грозит. Так зачем же так рисковать?

— Я пришла, чтобы остаться здесь, — честно ответила сириана, но затем неуверенно добавила: — Конечно, если ты позволишь.