– Лампа, ты чего, не узнала меня? – обиделся косолапый, схватился за голову, начал вертеть ее в разные стороны и в конце концов снял.
– Зоя! – подпрыгнула я. – Ну ты меня и напугала!
– Чем? – спросила Яковлева.
– Я открыла дверь, а на лестнице Михайло Потапович, – пояснила я.
– Только не говори, что приняла его за настоящего, – расхохоталась Яковлева, – мне надо получить согласие всех жильцов на ремонт. Я разработала концепт дизайна: домашние животные. Очень удачно, что в каждой квартире кто-нибудь из них живет. Хочешь на стене у своей двери видеть портрет Фиры и Муси?
– Да, – согласилась я.
– Тогда подпиши бумагу, – потребовала Зоя. – Думаю, все остальные жильцы тоже в восторг придут.
– В медведя зачем нарядилась? – спросила я и услышала в ответ:
– Не нашла костюм мопса. Решила к каждому владельцу креативно приходить. На втором, третьем этажах живут кошки. Заявляюсь к ним в образе кисы. Ну, прикинь! Появляется перед тобой мопс и просит подписать разрешение на свой портрет на стене. Шикарно ведь! Никто не откажется.
– Ко мне явился медведь, – вздохнула я.
– Господи, какая ты зануда, – закатила глаза Зоя, – я уже объяснила, что не попался мне костюм твоей собаки. Но ты и так все знаешь, просто подпишешь. И вот! Подарочек!
Яковлева протянула мне маленький пакетик.
– Сувенирчик от меня. Честное слово, неудобно! Конечно, Фира из-за собственного обжорства и глупости пострадала. Но я некомфортно себя чувствую. Поэтому ты получаешь роскошную губную помаду. Посмотри.
Я вынула тюбик.
– Открой, – скомандовала Зоя, – понюхай. Как аромат? Цвет?
Я очень редко пользуюсь помадой, а если в голову приходит такая идея, то выбираю умеренно розовый цвет. Но сейчас я увидела столбик, цвету которого позавидует пожарная машина. И пахло от него лилиями, а у меня от их аромата голова болит. Но за презент следует вежливо поблагодарить. Я принялась нахваливать ненужную мне косметику, после дифирамбов выпроводила Зою и пошла искать мужа, который, наверное, уже отчаялся меня увидеть.
Глава двадцать первая
– Есть хорошая новость! – заявил Николаша, когда мы все, кроме Макса, собрались в комнате для совещаний. – Надежда Петровна Арникова жива.
– Да ну? – удивился Костин. – Сколько же ей лет?
– Шестьдесят, – отрапортовал парень.
– Это не она, – отмахнулся Володя.
– Почему? – удивился Махонин. – Была осуждена за убийство сестры, ее мужа и дочери. В день оглашения приговора Надежде исполнилось тридцать пять. Прошла четверть века.
– Нина говорила, что ей сообщили про смерть Надежды, – напомнила я.
– Вероятно, сотрудники детдома не хотели, чтобы ребенок попытался искать контакт с сестрой матери, – предположил Энтин, – или мечтал о встрече с ней. Смерть – конец истории. Девочка поплачет и утешится. Сидеть убийце долго, на зоне всякое случиться может. Пока Нина вырастет, Надя и впрямь может покинуть этот мир.
Костин начал размышлять вслух.
– Женщины отбывают срок только в общих колониях, были лишь единичные случаи применения к ним высшей меры. Сколько Арникова провела за решеткой?
– Шесть лет, – ответил Николай.