Таколя вздохнула и продолжила:

— Мне не хотелось думать о загадках. Я очень хотела есть.

— И ты пошла с женщиной, — продолжил я за Таколю.

— Да, гаспадин. Если бы не пошла, то меня бы убил голод.

Путь наш петлял между деревьями, не раз мы взбирались на небольшие, поросшие колючим кустарником холмы. Однажды, наоборот, пришлось перепрыгивать через неширокий каменистый овражек с журчащим на самом дне ручьём.

В какой-то момент мы взобрались на очередной холм, откуда виднелась деревушка. То, что предстало перед глазами, заставило меня замереть. Рыцаря и его отряда не было. И их биремы тоже.

— Они ушли? — с надеждой в голосе спросила Таколя.

Она словно боялась спугнуть то мимолётное ощущение чуда, витающее в воздухе.

— Не знаю, — неуверенно ответил я, разглядывая обгорелые остовы домов и белеющие остывшим пеплом потухшие кострища.

Я направил мертвеца вперёд, в брошенный врагами лагерь, пристально всматриваясь в каждую подозрительную мелочь. Не нравилось мне то, что неприятель так быстро ушёл. Не для этого рыцарь вторгся на остров.

Хотя их могли спугнуть корабли нашего флота, но и здесь неурядица. Морская стража была бы обязана высадиться в порушенной деревне и осмотреть место, но их тоже не наблюдалось.

Пока я размышлял, мертвец достиг середины пепелища и остановился. На него никто не напал, но никто и не вышел на помощь якобы умирающему товарищу, и лишь только чайки кружились, словно чуя ходячую падаль. Деревня с этого места казалось тем, что иные называют «в кувшине». Холмы по бокам узкого залива поднимались немного выше остальных, и там дальше уходили сразу в море, образуя горлышко шириной в полстадия. Сама долина, в которой умещалось два десятка домиков, от моря расширялась на четыре стадия, словно само нутро пузатого кувшина, где из остальных холмов образовывались стенки. Таким образом, ровный участок плодоносной земли делил пополам место в этой громадной амфоре с мелкой галечной бухтой, защищённой от штормов. Посредине долины текла небольшая, глубиной не больше середины голени и шириной не более пяти шагов, речушка, незаметная с того места, где мы раньше наблюдали за деревушкой. Она утопала в пышном кустарнике, росшем на ее каменистых берегах.

— Гаспадин, — позвала меня Таколя, а потом указала на горлышко кувшина, — колабль.

Я прищурился, вглядываясь в тонкую полоску между морем и небом, где действительно показался квадратный парус, принадлежавший пузатому торговому кораблю, вышедшему из-за скал и направляющемуся к нам. Можно было даже различить крохотные фигурки людей, суетливо перемещающихся по палубе.

Неужели противник ушёл? Может быть.

— Сейчас дождёмся судна и будем торговаться за место. Предложим все, что у нас есть, — произнёс я, быстро размышляя, что заинтересует купца больше всего.

Таколя смолчала, но ее глаза радостно заблестели. В это же время было заметно, как приблизившийся к заливу торговец начал убирать парус и опускать в воду вёсла. Я даже могу точно сказать, кому принадлежало судно — синейцам, которые иногда захаживали в эти воды с весьма необычными товарами, и отбитый нами схрон тому подтверждение.