Бронир, как оказалось, обосновался на краю поселения, и идти до его логова пришлось минут двадцать. Я успела посмотреть и местную архитектуру (ничего особенного, кстати, почти и не отличишь от наших деревень), и природу, тоже не отличающуюся особой экзотичностью, и живность. А вот тут-то было где разгуляться!

Во-первых, помимо обычных курочек и почти обычных уточек (клювы у них были ярко-синего цвета), по лужайкам перед домами расхаживали эдакие гибриды кроликов и карликовых страусов. От страусов у этой живности присутствовали длинные шеи, головы и крылья, а все остальное было кроличье. Странное это зрелище, скажу я вам – птичьи голова и крылья в меху, а не в перьях. С такими крылышками далеко не улетишь. Да и голова на длинной меховой шее при прыжках болтается так, что пожизненная морская болезнь такому чуду обеспечена. Но сами кролостраусы не жаловались, им все нравилось.

– А это кто? – спросила шепотом я, наблюдая за передвижением мутантиков.

– Так это же корички, – пояснил Данисто. – У вас таких нет, что ли?

– Не-э-эт, такое у нас не водится, – завороженно прошептала я.

– Шупла из них самая вкусная выходит, – мечтательно протянул Данисто.

Вот изверги! Такую милоту и на шуплу!

И тут серый, видимо заскучав, выскочил вперед, подпрыгнул на месте пару раз, пародируя этих самых коричков, а потом понесся гонять их по полянке. Зверье бросилось врассыпную, курлыча и вереща. Из дома выбежала хозяйка сего стада (или стаи), узрела возмутителя спокойствия, взвизгнула, присела и заголосила, схватившись за голову:

– Да что же это за напасть! Да куда же старейшины смотрят? Дики-и-ий! Ой, беда в дом пришла!

И вроде мир другой, и все у них здесь иначе, а тетки такие же! На крик одуревшей бабы сбежались соседи. Девочек и девушек опять разогнали по домам, чтобы мой серый на них не позарился, а мужики собрались толпой человек десять и пошли к старейшинам жаловаться. Серый понял, что сглупил, подошел ко мне, прижал уши к голове и уселся, изображая святую невинность.

– Похоже, выгонят тебя, брат, из деревни, – посочувствовал ему Данисто.

– Пошли быстрее к Броне. Попросим защиты. Он же как-никак старейшина, – поторопила я провожатого.

– А толку-то, что старейшина, – махнул рукой Данисто. – Он такие вопросы не решает.

– А кто решает? – схватила я его за рукав.

С серым расставаться не хотелось. Я только ему и доверяю.

– Если Иворг жалобу примет и замнет, то, может, и обойдется все. А если не примет, то к самому Мранору пойдут. Тогда точно серому твоему несдобровать, – покачал головой мужчина.

– А Акайя? – спросила я.

– Акайя с такой мелочью разбираться не будет, – улыбнулся Данисто. – Она о порядке и безопасности заботится, ей не до жалоб.

– Так, подожди. Значит, Акайя у вас вроде минобороны, Бронир – по наукам, Иворг с народом разбирается, то есть по сельскому хозяйству и культуре. А Мранор, получается, кто? Премьер-министр? – попыталась впихнуть все это безобразие в более-менее привычные рамки.

– Ты это лучше у Бронира спроси. Я твоих разговоров не понимаю, – покаялся Данисто. – Мое дело выполнять приказы старейшины Акайи.