Через столовую они перешли в гостиную. Здесь тоже никого не было.

— Они в саду, — улыбнулся Сигэру в ответ на недоуменный взгляд Пассана.

Он открыл застекленную дверь веранды. В комнате пахнуло сыростью. Синдзи и Хироки, оба в шляпах с накомарниками, перебегали с места на место, разглядывая перцы, тыквы и огурцы.

Заметив отца, мальчики перемахнули через грядки и бросились ему в объятия. Всего за пару дней им пришлось сменить несколько домов, бросить школу и совершить перелет через половину земного шара, и вот теперь они почему-то оказались у бабушки с дедушкой вместо того, чтобы ходить в школу. Несмотря ни на что, дети не выглядели обеспокоенными, даже разница во времени не оказала на них угнетающего воздействия.

— Мы собираем помидоры с бабой и дедой! — гордо заявил Синдзи, сдергивая огромные садовые перчатки.

— И еще у нас новая собака! — добавил Хироки. — Его зовут Кристалл!

Мальчики успели перемазаться, но их лица светились счастьем. Пассан приподнял голову и посмотрел на тестя с тещей — они прятались за помидорными кустами, словно сидели в засаде. Он, смуглый, с гладкой, как скорлупа каштана, кожей, широко улыбался, старательно изображая доброго дедушку. Она, маленькая и, в отличие от него, бледная, одетая, как всегда, во что-то серовато-коричневое, махала рукой, как на вокзальной платформе. Ее лицо светилось, словно бумажный фонарик, отбрасывая на окружающих приглушенные косые лучики.

— Окаэри насай! — хором крикнули они, что означало: «Добро пожаловать!»

Видимо, Сигэру предупредил о приезде зятя, потому что хозяева не выказали ни малейшего удивления. Сам Оливье был, несмотря ни на что, искренне рад их видеть. Его мгновенно захлестнули воспоминания. В первый раз он увидел этот огород в разгар лета, когда в воздухе стоял треск от стрекота сверчков. Потом наблюдал его зимой, засыпанным снегом. Восхищался им осенью под шепот колеблемых ветром сосен, когда под ногами пламенели облетевшие кленовые листья.

Тесть с тещей приблизились, и он поклонился им, пробормотав несколько слов по-английски. Они ответили по-японски. Нельзя сказать, что Пассану удалось с ними поладить: чтобы поладить с человеком, его необходимо понимать, а для этого, как минимум, надо говорить на одном с ним языке.

Все, что он о них знал, проистекало из рассказов Наоко — плюс то, что подсказывала собственная интуиция. Отец всей душой презирал Пассана как иностранца, хотя лично к нему не имел никаких претензий. Мать относилась с уважением, но при этом парадоксальным образом побаивалась его. Он принадлежал к миру ее грез. Или, наоборот, был слишком осязаем. В его присутствии она отводила глаза и никогда ни о чем не спрашивала, как будто опасалась увидеть в нем воплощение собственной мечты. В сущности, они с Пассаном были очень похожи: он бредил Японией, она — Францией. Судьба свела их на перекрестке фантазий.

Госпожа Акутагава предложила всем лимонаду. Беседа, которую переводил Сигэру, очень быстро превратилась в разговор ни о чем. В Японии позволительно болтать о погоде и самочувствии вашей собаки, но за пределами этих тем вы рискуете заслужить репутацию любопытного нахала, сующего нос в чужие дела. Пассан едва сдерживался, чтобы не взвыть. Его так и подмывало вскочить и пинком опрокинуть низкий столик, за которым они сидели. Для него оставалось загадкой, что именно было известно родителям обо всей этой запутанной истории. Одно он знал наверняка: ему они не скажут ни слова.