— Пришло письмо из Кракова от Владимира Ильича, — сказал секретарь редакции. — Очень хвалит вашу статью в номере девяносто восьмом. Вот, взгляните: «Пользуюсь случаем, чтобы поздравить товарища Витимского…»

— Нет, вы уж позвольте, голубчик, — вежливо, но настойчиво перебил его Михаил Степанович, — я с самого начала, по порядку…

И когда секретарь редакции вышел, оставив письмо на столе, Михаил Степанович сделал пометку на полях редактируемой им статьи, отложил ее в сторону и после этого обратился к ленинскому письму. Быстро пробежал глазами первые строки, в которых Ильич вторично сообщал редакции адрес крайне нужного зарубежного корреспондента. Далее Владимир Ильич просил по возможности быстрее переслать ему в Краков не доставленные своевременно номера петербургских газет. (Ох уж эти молодые люди, еще забывчивее нас, стариков!.. — и Михайл Степанович сделал пометку в настольном календаре.)

А вот ж о его статье;

«Пользуюсь случаем, чтобы поздравить т. Витимского (надеюсь, вас не затруднит передать это письмо ему), — Владимир Ильич, как всегда, точен в соблюдении правил конспирации: прочитав эту фразу, кто может подумать, что Витимский работает здесь же в редакции «Правды»! — с замечательно удачной статьей в полученной мной сегодня «Правде» (№ 98). Чрезвычайно кстати взята тема и разработана в краткой, но ясной форме превосходно. — Впору и голове закружиться!.. Получить такую оценку от Ленина, у которого не в обычае разбрасываться похвалами, дело незаурядное. — Хороню бы вообще от времени до времени вспоминать, цитировать и растолковывать в «Правде» Щедрина и других писателей «старой» народнической демократии. Для читателей «Правды» — для 25 000 — это было бы уместно, интересно, да и получилось бы освещение теперешних вопросов рабочей демократии с иной стороны, иным голосом».

А тут Владимир Ильич словно подслушал самые заветные его мысли… Ему-то Щедрин с юных лет был безмерно дорог. Из всех могучих русских писателей выделял он его, преклоняясь перед его выстраданной любовью к народу, воодушевляясь его ненавистью и презрением к кровососам всех рангов, паразитирующим на теле народа, и к властям предержащим, оберегающим кровососов от народного гнева. И восхищался писательским мастерством, блеском и разящей силой щедринской сатиры.

В конце письма Владимир Ильич спрашивал:

«Какой тираж «Правды»? Не думаете ли, что была бы полезна ежемесячная статистика, хотя бы краткая (тираж, название города и района). Какие могут быть соображения за то, чтобы не печатать ее. Если нет особых соображений, то следовало бы, мне кажется, печатать.

Чуть не забыл. Мы получили ряд жалоб из разных мест заграницы, что ни при подписке, ни при посылке денег за особые номера «Правда» не приходит. Я не получаю правильно теперь. Значит, несомненно, в экспедиции не все в порядке. Пожалуйста, примите меры поэнергичнее. Посмотрите сами письма из-за границы о подписке и добейтесь толку…»

Михаил Степанович всегда, еще с первых дней знакомства с Лениным, поражался его организаторскому гению. И какой-то особой, можно сказать, сверхъестественной его прозорливости и деловитости. В любом партийном деле он не гнушался никакими, даже самыми малыми мелочами. Точнее сказать, в любом партийном деле для него не было мелочей. А уж тем более во всем, что было связано с «Правдой».