Вот и сейчас точно чувствует, что нарастает предгрозовая атмосфера.

— Использовать ребенка — низко, Бирюков.

— А, так, значит, воздействие ребенка поможет? — спрашиваю с надеждой, в ответ на это Нина хмурится и тянет руки к сыну.

— Иди сюда, Торопыжкин, — обращается к сыну привычным прозвищем, данным за его шустрые реакции, но тот почему-то не идет, вцепился в мою футболку и практически висит на мне.

— Видишь, даже сын принял мою сторону, то-то же! Мужской поступок, сынок!

— Пф, ты не знаешь, о чем он думает.

— Прекрасно знаю, — парирую, — хочет, чтобы мама и папа были одной семьей.

— Мы и так семья! — упирает руки в боки, набычиваясь.

— Официальная!

— Чушь, даже слушать не хочу!

— Вот обязательно так упрямиться? — наклоняюсь к ней, залипая на пухлых губах и виднеющейся в вырезе футболки груди. После родов Нина не так быстро возвращает себе прежние формы, о чем часто сетует, стараясь сесть на диету, против чего я сильно протестую!

— Упрямишься ты! — сует мне под нос указательный палец. — Пристал с этой свадьбой. Да кому она нужна?

— Ты что? Не хочешь красивое платье? Роскошное эротичное белое белье с подвязками? А, Нин? Белый лимузин…

— Я в это платье не влезу.

— Ты что же, из-за лишнего веса полгода мне голову морочишь?

— Я, вообще-то, Бирюков, сына твоего рожала. Я первые три месяца думать ни о чем не могла и не помнила, как меня зовут. Какой брак? Какое платье? — всплеснув руками, выключает конфорку под своим варевом и все-таки забирает у меня сына, который тут же торопится достать мамину грудь.

Мы с ним постоянно за нее соревнуемся, и маленький негодник частенько побеждает!

— Пойду кормить ребенка, — сообщает мне Нина, идя впереди и виляя роскошной задницей.

— Не делай вид, что мы закончили этот разговор! — кричу ей вслед, продолжая идти шаг в шаг по нашему новому дому, который я недавно купил.

— О чем тут говорить? — вздыхает она, усаживаясь в удобное кресло на закрытой террасе и смотря на идиллический пейзаж с прудом и плавающими в нем утками. Илюха чмокает губешками вокруг соска, поглощая самое лучшее природное лакомство. От этой картины я неизменно млею.

— Нин, я серьезно, хватит меня мучить? — усаживаюсь рядом на корточки, держа ее за ноги. Заглядываю прямо в глаза. — Вон он я, на коленях, прошу тебя выйти замуж. Я тебя люблю. Не вижу никого другого рядом с собой. До самой старости. Родим еще детей.

— Рожу, — поправляет, упрямо поджав губы.

— Хорошо, родишь, но они же тоже будут Бирюковы. В чем дело? Хватит обижаться.

— Я не обижаюсь. Я толстая, — горестно вздыхает, — на самом деле… На самом деле мы с девочками ездили в салон свадебных платьев, Ленка замуж выходит. Я попробовала одно надеть, второе… Они все не сошлись на мне. Выглядела как колбаса, перетянутая веревками.

— Подожди, что-то тут не сходится. Ленка — это же та, которая пампушка? Такая рыжая. То есть ей платье подошло, а тебе — нет? Ничего не понимаю.

— Лена сразу выбирала платья для полных! — негодует Нина. — А я хотела нормальное, а не чехол для самолета.

— Нинуль, так ты платье выбирала? — хитро прищуриваюсь, начиная понимать, что уличил свою строптивицу. Неужели прогресс?!