- Конечно. В последний раз мы с ним виделись у Макференсов на теннисе. Насколько я припоминаю, мы с ним и словом-то едва перемолвились. Там два корта, а мы попали в разные партии.

- Вы ему не писали?

- Нет, что вы.

- Вы уверены в этом?

- Что за вопрос, - ответила она с легкой улыбкой. - О чем же мне было ему писать, разве только позвать на обед или на теннис, а я его несколько месяцев не приглашала.

- Одно время вы дружили. Почему вы перестали его приглашать?

Миссис Кросби пожала худыми плечами.

- Люди приедаются. У нас с ним вообще было мало общего. Когда он болел, мы с Робертом, конечно, делали для него все, что могли, но последние года два он был совершенно здоров и пользовался большим успехом. Его прямо на части рвали, к чему же было заваливать его лишними приглашениями.

- Итак, это все, что вы могли бы мне сказать?

Какое-то мгновение миссис Кросби колебалась.

- Пожалуй, вот еще что. До нас дошли слухи, что он живет с китаянкой я ее сама видела, - и Роберт потребовал, чтобы я его не пускала на порог.

Мистер Джойс сидел в кресле с прямой спинкой и, опершись подбородком о ладонь, не отрываясь глядел на Лесли. Неужели ему только показалось, что при этих словах в черных зрачках ее на какую-то долю секунды вдруг блеснул тусклый красный огонек? Мистеру Джойсу стало не по себе. Он переменил позу. Сомкнул перед собой кончики пальцев. И заговорил с расстановкой, подбирая слова:

- Должен сообщить вам, что существует записка к Джефу Хэммонду, написанная вашей рукой.

Он внимательно смотрел на нее. Она не шелохнулась, в лице ничего не дрогнуло, но она заметно помедлила с ответом.

- Мне приходилось посылать ему записки с каким-нибудь приглашением; а иногда, когда я узнавала, что он собирается в Сингапур, я его просила купить там что-нибудь для меня.

- В этой записке вы просите его приехать, потому что Роберт уезжает в Сингапур.

- Это невозможно. Я никогда ничего подобного не писала.

- Ну что ж, прочтите сами.

Он вынул записку из кармана и протянул ей. Она только взглянула и, презрительно улыбнувшись, отдала ее обратно.

- Почерк не мой.

- Да, но мне сказали, что это точная копия оригинала.

Тогда она прочитала записку, и мгновенно в ней произошла страшная перемена. На лицо ее, и без того всегда бледное, нельзя было смотреть без содрогания. Оно позеленело. Кожа туго обтянула кости, будто под ней исчезла плоть. Губы раздвинулись, из-под них, точно в гримасе, показались зубы. Неестественно вытаращенными глазами она уставилась на мистера Джойса. Перед ним была не живая женщина, а мертвец.

- Что это значит? - прошептала она.

Во рту у нее пересохло, из горла вырывался хрип, непохожий на голос человека.

- Объяснить можете только вы, - ответил он.

- Я не писала этого. Клянусь, я этого не писала.

- Подумайте, прежде чем говорить. Если оригинал действительно написан вашей рукой, мы не сможем этого опровергнуть.

- Скажите, что это подделка.

- Это трудно будет доказать. Легче будет доказать, что записка подлинная.

По ее худощавому телу прошла зябкая дрожь. На лбу проступили крупные капли пота. Она достала из сумочки носовой платок и вытерла ладони. Потом опять пробежала записку и исподлобья взглянула на мистера Джойса.