– Сыск – дело серьезное.
– Уж мне ли не знать. Чем помочь могу по старой памяти?
– Соседка меня Ваша интересует.
– Ирина?
– Она.
– Что могу сказать, девушка аккуратная, вежливая. Денежки у нее водятся.
– Откуда знаете?
– А по продуктам, которые она приносит. По одежде, колечкам. Моя племянница по седьмому разряду жалование получает, но такого себе позволить не может.
– Ах и зоркий у Вас глаз, Анна Петровна, а любовник?
– Нет, конечно, кавалеры ее с моторами ждут, но не те люди, не те. У меня глаз наметан.
– Спасибо, Анна Петровна.
Николаев вынул из кармана три червонца, положил на стол.
Они исчезли, словно ничего не было.
– Значит, будем работать дальше, – поинтересовалась почтенная дама.
– Обязательно, без таких, как Вы, сыск мертв.
Ирина
На Большой Никитской зажглись фонари.
Прелестная Ирочка в новой шубке выпорхнула из подъезда.
Ее ждал автомобиль и брюхатый господин в светлом пальто, лакированных туфлях с галошами и огромным букетом цветов.
Он галантно поцеловал ей руку, проводил в машину.
Машина отъехала.
За ней пошел старый «Рено».
Машина подъехала к ресторану «Эрмитаж».
Толстый вышел, галантно помой выйти Ирине.
Два наружника, весьма прилично одетые, вошли следом за ними.
На часах было десять минут первого, когда из дверей ресторана, на ходу поправляя шубку, выбежала Ирина.
Она села на лихача.
У дорогого доходного дома на Никольской Ирина рассчиталась с извозчиком, вошла в подъезд.
Один из агентов наружного наблюдения тихо пошел за ней.
Он вернулся через несколько минут.
– Запиши, вошла в четверную квартиру на втором этаже, на дверях табличка «В.Г.Бартеньев, литератор».
МУР
В кабинете Тыльнера сидели Николаев и Леонидов.
– Вот и вся история, – Леонидов встал, налил чаю.
– Значит то, что мы искали всю зиму Бартеньева, – зло сказал Тыльнер, – только не пойму, зачем ему при таком богатстве понадобилось глушить людей.
– Очень просто, – сказал Николаев, – вещи известные, знаменитые. Скинул ювелиру, а он хозяевам сообщит, отлежатся они должны.
– Надо Мартынову позвонить, – сказал Леонидов, – дело-то с драгоценностями его.
– Звони, – Тыльнер подвинул Леонидову телефон.
– Коммутатор ОГПУ… 22-12… Федор, здорово. Леонидров. Почему не сплю? О тебе душой болею Тебе еще нужны драгоценности княжны Ольги? Я так и думал. Тогда приезжай к Тыльнеру.
На улице было совсем светло. Мартынов и Тыльнер стояли у машины.
– Брать будем сегодня в «Домино», – сказал Мартынов.
– А если не придет?
– Придет, сделаем так, что прибежит. Веришь?
– Верю.
Кафе «Домино»
В «Домино» было как всегда шумно. Писатели за столом обсуждали чью-то книгу. Какие-то мрачноватые типы заряжали в железку.
Бартеньев вошел в зал, огляделся.
Знакомых не было.
Он сел за столик.
Подскочил официант.
– Рюмку ликера и кофе.
– Сделаем.
Внезапно в зал вошел Леонидов.
Бартеньев вскочил.
– Олег.
Леонидов подошел.
– Простите меня, я был пьян. Вы ударили меня за дело.
– Вам, господин вольноопределяющийся, привет от полковника Егина. Он так и не дождался Вас в Тобольске.
Лицо Бартеньева стало каменным.
– Значит, ты один из них.
Леонидов, не дослушав его, повернулся и ушел.