Дивясь своему коварству (как знать, возможно, где-то в недрах моей души живет Мата Хари), я разработала гениальный план и блестяще воплотила его в жизнь. О, какой великой актрисой я была, когда сначала изображала грусть и печаль скучающей особы, а потом с жаром рассказывала о том, в какой трепет меня приводят старинные книги. Дескать, еще с института я питаю слабость к старинным библиотекам, едва ли не приходя в экстаз при виде древних фолиантов.

И Карасик дрогнул. Он не смог устоять перед возможностью произвести впечатление на барышню, еще раз продемонстрировав ей собственное богатство и могущество.

– Ты знаешь, – проговорил он в какой-то момент, – на самом деле на вилле есть библиотека. Правда, она не совсем обычная.

– Как это? – В этом месте ранее умершая во мне великая актриса неожиданно ожила и сыграла неподдельное удивление.

– Дело в том, что там собрана коллекция, которую я приобрел на одном аукционе. Книги разные, есть и русские. Особенно ценные экземпляры помещены под стекло. Другие вполне пригодны для чтения, при условии, разумеется, бережного к ним отношения. Но в любом случае ни один фолиант не рекомендуется выносить за пределы отведенного для них помещения. Но тебе я могу доверять, так что ты вполне можешь посетить библиотеку.

Мне стоило немалого труда удержаться и не запрыгать от радости. Вместо этого я предпочла просто искренне поблагодарить Карасика:

– Андрей, ты чудо, – я даже вскочила и поцеловала парня в щеку, – когда можно посмотреть твои сокровища? – Приложив руку к сердцу, я торжественно добавила: – Клянусь обращаться с книгами очень бережно, аккуратно и беречь их как зеницу ока!

Разумеется, идеальным решением была бы приоткрытая дверь библиотеки – тогда я бы видела музыкальный салон. Но мне объяснили, что дорогие фолианты боятся сквозняков. Кроме того, в комнате работала специальная климат-система, создающая идеальный для них микроклимат. Стоит ли говорить, что такая роскошь, как открытая комната, оказалась мне недоступна? Приходилось довольствоваться малым. Заходя в библиотеку и покидая ее, я непременно заходила в салон и внимательно его осматривала, пытаясь заметить малейшие признаки любых изменений.

Имелись у меня и другие поводы для беспокойства. Особенно насторожило изменение в поведении Карасика. Он как будто резко охладел ко мне, избегал моего общества и даже тяготился им. Правда, в редкие минуты совместного времяпрепровождения мужчина по-прежнему был любезен и галантен, но все это больше смахивало на поведение гостеприимного хозяина дома, нежели пылкого возлюбленного.

Тщетно пытаясь понять, что происходит, я строила разные версии и предположения. Конечно, самым логичным было бы решить, что парень просто утратил ко мне интерес как к женщине, но для столь резкого охлаждения должны быть причины, а я, как ни силилась, не могла их отыскать. Не то, чтобы я была само совершенство, но никаких своих новых недостатков, способных вызвать отвращение мужчины, я ему не продемонстрировала. Депиляцию делала регулярно, в зубах после трапезы пальцами не ковыряла. Да что там пальцами! Я даже избегала зубочисток и зубных нитей в присутствии Карасика. Тщательно обследовав себя перед зеркалом, я пересчитала все складочки на животе, убедившись, что их ровно столько же, сколько было до приезда на остров. Целлюлит также не совершил коварного нападения, уродливые шрамы не обезобразили тело, волосы и зубы – все оставалось на месте. Таким образом, мне так и не удалось найти ответ на вопрос, почему Андрей вдруг перестал мною интересоваться.