Киса исчезла из виду, но через некоторое время опять высунулась.

– Там два платья.

– Верхнее и нижнее, – терпеливо объяснила Пистимея. – Древние русские женщины не знали про трусики и лифчик. Они использовали исподнее. Натягивали на голое тело рубашку, на нее платье.

– Колготок нет, – растерялась Киса.

– Они появились только в середине двадцатого века, – засмеялась Пистимея, – до этого существовали чулки, их пристегивали к корсету, позднее к поясу. Посмотри, они висят на спинке стула.

– Узкие длинные мешки? – уточнила Киса.

– Верно.

– А как их надевать?

Пистимея склонила голову набок.

– Разреши тебе помочь?

– Ну ладно, – согласилась Киса.

Минут через десять девочка вышла из кабинки в образе древнерусской барышни.

– Очень симпатично, – одобрила я, – длинное платье хорошо сидит. А что на ногах?

– Чулки из конопли и лапти, – отрапортовала Пистимея.

– Как тебе наряд? – осторожно спросила я у Кисы.

– Наверное, это то, что надо, – пробормотала она, – но непривычно.

– Теперь цветы и еда, – захлопала в ладоши Пистимея.

Приобретя все необходимое, мы поспешили домой.

Уже лежа в кровати, Киса попросила:

– Давай сделаем так. Я пойду на занятия в обычном виде. А ты приедешь к шестнадцати тридцати с экологическими вещами, я в машине переоденусь. Мероприятие начнется в пять.

– Ты же говорила, что праздник с утра, – удивилась я.

Кисуля показала на телефон.

– Ленка Петрова эсэмэску прислала. Самый почетный гость, папа Кости, не может приехать к началу занятий. Он после обеда прикатит. Отец Великанова очень богатый, он спонсор гимназии, отремонтировал классы. Сейчас он достроил торговый центр, там будет все только экологическое, без химии. Папа Кости сам такое делает.

Дверь спальни приоткрылась, раздался голос Макса:

– Лампудель, ты мне нужна. А кое-кому давно пора спать!

– Не хочу я, – пробормотала Киса, – жизнь идет, а меня спать заставляют.

Я поцеловала девочку и вышла в коридор.

– Позвонила Ушакова, – сказал Вульф.

– Что случилось? – подпрыгнула я.

– Она вспомнила, что забыла сообщить нам: у Флоры была няня.

– У взрослой девушки? – удивилась я. – Весьма необычно.

– Действительно странно. Нам и в голову не пришло, что у первокурсницы была дуэнья, – согласился Макс. – Ксения Львовна полагает, что Надежда Васильевна Огарева может владеть интересной информацией. Но она сама с ней поговорить не может.

– Почему? – спросила я. – Учитывая, что Ксения была своим человеком в доме Зеленовых, они с Огаревой определенно знакомы.

– Ушакова объяснила, что, когда Флора пропала, Майя Алексеевна выгнала няню вон, не заплатив ей за работу. А Ксения родственница Зеленовых, она опасается связываться с Надеждой, не хочет услышать: «Подите вон!» Сестра Филиппа прислала мне домашний телефон Надежды. Но предупредила: контакт давнишний. Ушакова понятия не имеет, что сейчас с Огаревой. Возможно, она умерла, уехала за границу, покинула Москву.

– Рамкин найдет все сведения, – воскликнула я.

– Уже отыскал, – улыбнулся Макс, – Надежда Васильевна не скрывается. Живет на прежнем месте, телефон не менялся. И деталь – няня ненамного старше бывшей подопечной. Она окончила медвуз, получила диплом психиатра и вскоре устроилась в дом к Зеленовым.