На ночь устроился в палатке на подушках, выдранных из капсулы. Это было блаженство, вытянуть ноги и спать, не боясь, что провалишься межу креслами. Позавтракав спецпайком космонавтов, сбегал к капсуле: снаружи ничего не нашел даже обойдя три раза. Внутри, рядом с дисплеем для вывода данных телеметрии и других показателей, прямо у стены была небольшая трубка с мягким наглазником. Видимость была плохая, но часть моря было видно. Высокие температуры при прохождении атмосферы наложили копоть или просто испортили линзу. В сердцах я схватился за трубку и дернул: под обшивкой, которую я еще не успел снять, явно прослеживалось движение.

Что это? Подогреваемый любопытством, освободил часть обшивки. Сегодня работа давалась легче, чем вчера. Трубка, согнувшись под углом девяносто градусов, шла в самый верх капсулы. «Принцип перископа» — мысль не успела еще до конца сформироваться, когда начал расшатывать трубу. Алюминиевая труба подалась, и через пять минут я смог ее разворотить, перекрутив в месте ее входа в купол капсулы. С куском трубы диаметром около пяти сантиметров помчался на берег.

При помощи инструментов, сорвав кожу с большого пальца левой руки, развернул алюминий. Все мои старания были вознаграждены. Примерно в середине трубы, установленное в специальный паз, блеснуло небольшое двояковыпуклое стекло. Линза! Теперь я был готов покорить этот новый старый мир!

На моих часах было около двенадцати, я чуть не пропустил время полудня, а мне нужно определить долготу. На песке воткнул сухой прутик, и второй — к концу отбрасываемой тени.

Через полчаса тень заметно укоротилась, переставил вторую палочку, и так пришлось переставить три раза, пока тень не стала снова удлиняться.

Значит, полдень здесь приходился на тринадцать часов по московскому времени. Разница в час. Москва лежит на тридцать седьмой восточной долготе. Разница в один часовой пояс это пятнадцать градусов градусов. Делаем погрешность на то, что еще весна и измерения тоже могут быть неточными, как и время определения полудня. Суммируем: я нахожусь примерно между 33 и 38 градусами северной широты и между 23 и 28 градусами восточной долготы. На ум сразу пришли Кипр, Родос и более вероятное юго-восточное побережье бывшей Турции. Единственное, что смущало, это цвет и прозрачность воды. Дно было видно в мельчайших деталях.

Определив примерные координаты, перевел стрелки на час назад, чтобы световой день соответствовал цифровой разбивке на часах. Прилив начинался, надо было спешить. Ускоренными темпами рыл продолговатую яму в песке, возводя бруствер со стороны наступающей воды. Вода, конечно, его размоет, оставалась надежда, что не до конца. Когда вода подобралась ко мне, у меня была готова неплохая яма в песке для рыб, которые зазеваются во время отлива. Около тридцати сантиметров в глубину и почти в метр ширину, больше двух метров в длину. Теперь только оставалось ждать отлива и подобрать улов, если он будет.

Желание отведать свежего мяса я переборол, отложив охоту на потом, жалко было убивать огромное животное, чтобы съесть пару кусочков. В любом случае мне надо было решать проблему добычи соли, чтобы солить пищу, солить рыбу и удлинить срок сохранности и того и другого. Соли в морской воде предостаточно, самый лёгкий способ ее получения в моей ситуации — это выпаривание. Процесс, конечно, трудоемкий, требует постоянного огня, но ждать, пока образуются солончаки, я не мог в силу ограниченности срока жизни человека.