— Байдак вдобавок нарушает закон о государственной службе. Он владелец частной фирмы «Елочка», соучредитель концерна «Застройка». А его сын непосредственно отдает команды на убийства.

Лицо прокурора покрылось красными пятнами.

— Да как вы смеете! — фальцетом закричал он и закашлялся. — Я лично знаю Дмитрия Павловича Байдака и его семью…

— В таком случае вы не можете осуществлять надзор по этому делу! — сказал Денис.

— Я напишу рапорт Победенному, чтобы контролировал следствие лично он!

Прокурор закашлялся, на глазах выступили слезы, зато вернулся нормальный голос.

— Не надо ничего писать. Давай все решать здесь и мирно. Тем более что ты ничего не докажешь. Нас же здесь двое, и мы говорим по-человечески… Но если ты начнешь кляузничать — я от всего откажусь.

Денис едва заметно улыбнулся, и это была ошибка — контрразведчик должен уметь скрывать свои чувства.

— Давайте решать мирно, — согласился он. — Мне все равно, кто подпишет санкцию на арест Байдака и Хоя — вы или прокурор области.

Степанцов уже взял себя в руки.

— Для ареста надо иметь веские и неопровержимые доказательства. Соберите их — и я, конечно же, дам санкцию.

Губы Дениса опять дрогнули. Он уже успел понять, что неопровержимых доказательств не бывает. Особенно когда их оценивает тот, кто заинтересован как раз в опровержении.

…Пошел утром в туалет, а там дерьма на полу по самые щиколотки. Лопнул канализационный стояк (дом, что ли, оседает?), оттуда прет, а я не могу ничего сделать, даже сантехника вызвать. Конспирация. Каждый раз, когда слышу, что соседи сливают воду, бегу подставлять таз. Потом отыскал банку полузасохшего столярного клея и ацетон, раскопал среди тряпок рваные капроновые чулки. Развел клей, замотал дыру чулками и обмазал. Ночью снова рвануло. Снова разводил, мотал и мазал. Лег в шесть утра, убирать дерьмо уже не стал.

…Квартира провонялась, сил нет больше торчать здесь. Не ел со вчерашнего утра.

В конце концов плюнул на все, оделся и вышел на улицу. День холодный и ясный, листья скребут по асфальту, восточный ветер несет их в сторону реки. Выяснил свое местонахождение. Улица Р. Люксембург, дом N 14. Рядом стоят три корпуса «хрущевок» и желтый кирпичный дом со скульптурами вокруг окон. Там лифт с сеткой, где двери нужно самому закрывать, — наверное, еще в пятидесятых годах строили. Подъезд просторный, чистый, ничем не воняет.

Поднялся на верхний этаж, вышел на чердак, огромный такой чердачище, метров под сто — удивительно, как еще под офис не загребли. Маленькие окошки-форточки с решеткой под потолком, ни одного стекла не осталось. Холодно. Зато воздух свежий и чисто. Какие-то матрацы, ящики, картонные коробки из-под телевизоров, стопки газет.

Мне здесь понравилось, я присел на матрац, перекусил прихваченными сырком и консервой. Смотрел через зарешеченное окошко на улицу, видел окна квартиры, где торчал последние десять дней. Обычные окна, такие же, как и все остальные. Стол на кухне, буфет, сушилка для посуды, рядом висит на гвоздике сковородник с яркой расписной ручкой. Через гардины можно разобрать рисунок обоев в зале: белые нарциссы на зеленом поле. Никогда и не подумаешь, что это «лэст стейшн» для мокрушников. Что там здорово воняет.