Мне стало плохо: бросило в жар, затошнило. Я не была к этому готова. Я не хотела этого. Не хотела. Фил выглядел ужасно.

* * *

И первое ранение мое помнила. Надеюсь, что сегодня будет последний раз.

Абрам косо на меня посмотрел, но не остановился.

— Стоишь? — спросил муж, и я кивнула. — Плечо не болит?

Я прислушалась к своему телу.

— Немного ноет, но врач сказал это нормально.

* * *

И признания его помнила. И все-все помнила, что вместе мы пережили.

— Могу обидеть словом, понимаю сам. За это извини. Но такой я. Базар не фильтрую. И грубости говорю от того, что переживаю. Никогда и ни за кого не переживал, а за тебя переживаю. Покоя мне не даешь. Мне надо крысу выловить, а я весь день о тебе думал, — нежный поцелуй в щеку, — о твоем теле. А ты тут, оказывается, бунтуешь и побег планируешь. Пойми, не могу уйти сейчас. Даже ради тебя. Я знаю, кто главный подозреваемый. И ты знаешь. Но не могу уйти, пока сам не увижу собственными глазами. Он все-таки брат мой… Но не переживай, никто тебя не тронет. Я обещаю.

* * *

Было много всего в моей жизни. И хорошего, и плохого. Много испытаний. Много трудностей. Но, к сожалению, на пороге смерти осознаешь, что, возможно, жил неправильно все эти годы. Я слишком много страдала. И иногда по собственной вине. Сейчас, когда я взглянула на себя со стороны, поняла, что столько ошибок было сделано… И ситуацию с Филом можно было решить по-другому… И мамы осталась жива. Мы могли бы просто написать на него заявление… Мы могли бы пожаловаться. Мы могли бы попытаться решить этот вопрос не так радикально! Я бы могла и отношения с Абрамом построить по-другому.

Но увы.

Больше шансов у нас нет.

Керри

Я в очередной раз очнулась в больнице. Это уже стало входить в привычку. В плохую привычку, от которой поскорее нужно избавиться. Было больно, но я была жива. Это уже хорошо.

Я повернула голову и увидела Абрама, который лежал на соседней постели. Он был бледнее обычного, весь утыкан иголками. Но он дышал. И это главное. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Он был жив! И мне сразу стало все равно на свою боль.

Я попробовала пошевелиться, но пронзительная боль в животе помешала. Я застонала и откинулась на подушку. Боль была такая сильная, что я опять вырубилась.

В следующий раз проснулась, когда за окном было темно.

Сразу же посмотрела на Абрама: дышит. Уже хорошо. Я впервые подумала, как мы здесь оказались, но лекарства оказались сильнее меня. Меня опять утащило в небытие. И с этим было сложно бороться.

Так продолжалось несколько дней. Время от времени появлялись медсестры, которые меняли нам капельницы, подмывали нас.

Примерно через неделю я очнулась и поняла, что меня больше не тянет в сон. И это радовало.

— Керри? — в палату вошел высокий мужчина, на чьи плечи был накинут белый халат. Темные волосы, такого же цвета короткая борода и карие глаза. Полная противоположность Абраму. Но и меня не тянуло к нему. И кто же он такой? Что ему нужно? Я сразу же напряглась.

— Вы кто? — враждебно поинтересовалась я, пытаясь приподняться. Но больно было. Хоть уже не так.