Банкир, превращенный обоюдными стараниями напарников в скандинавскую бабушку, тихо посапывал в инвалидной коляске, пребывая в мире Морфея после надёжной дозы снотворного, обещая находиться в состоянии овоща не менее часа и не мог помешать манипуляциям со своим внешним видом. Найдя безлюдный переулок, Анна сняла с него капор и женскую меховую шапочку, снегом смыла с физиономии «бабушкинский» макияж, водрузила на голову «родной» головной убор банкира, критично оглядев полученную скульптуру. «В сумерках – сойдёт…» Принялась за себя. Сбросив мальчуковую куцую курточку и вытащив из коляски собственное пальто, выпрыгнула из мешковатых, понявистых штанов, освободив и расправив юбку, водрузила на голову женскую шапочку. Всё! Можно двигаться! Они заранее оговорили с Григорием основной и запасной маршрут движения, условные знаки, предупреждающие о слежке, и даже вариант действий на случай, если он не встретится ни в одной из условленных точек. Но про план «Б» Анна не смела даже подумать, твердо решив: если в течении часа не увидит Распутина, выбросит в сугроб тушку банкира и отправится спасать напарника, где бы тот ни находился.

– Сударыня! – неожиданно раздалось над ухом. – Разрешите помочь докатить вашего подопечного до достойного финала!

– Мальчишка! – вырвалось у Анны неожиданно и вполне искренне, – какой же вы несносный хулиган, товарищ полковник! Но именно таким вы мне и нравитесь…

Балтийское море в январе – синее серебро. Слепит глаза, качает, баюкает. Пологая, неспешная волна поднимает и опускает утлый каботажный кораблик-паром. Осколки серо-зеленого льда то и дело проверяют на прочность корпус, от чего судно содрогается, словно от удара хлыстом. Кажется, маленький айсберг вот-вот проломит борт, и студёная вода хлынет внутрь. Путешественники болеют, страдают в каютах, дети плачут, женщины причитают… А Григория, как ни странно, объяло непонятное спокойствие. Он стоял, опершись на перила, и улыбался морю, чувствуя себя свободным и счастливым.

Издали выплывали окутанные плотным туманом берега Аландских островов. Корабль, медленно рассекая синюю рябь, раздвигая сверкающие льды, не спеша входил в сеть шхер, скользил по извилинам между скалистых круч мимо красных домиков и белых сугробов, словно лыжник по первопутку. Иней на редких деревьях. Перевернутые смоляные лодки. Рыбаки у зимних лунок. Дымы из труб пароходов и зданий. И везде, даже на мрачных, холодных скалах – солнце.

Аландские острова – беспорядочно сваленные в кучу гранитные валуны. Тысячи лет невозмутимо лежат они здесь, обточённые ветром и водой, неприветливые, угрюмые великаны, не обращая внимания на копошащуюся на их спинах цивилизацию. Однако есть люди, понимающие душу этих скал, кому эти громады близки. Скандинавские викинги прибыли на острова, как первооткрыватели-мореходы. Пришли и остались. Чем-то заворожил этот мрачный край вечных воинов и путешественников, приковал к себе, заставил осесть, угомониться, стать христианами и настроить церквей из местного гранита по всему архипелагу.