— Тор, ты куда?

— Забрать вещи.

— Тор, мне нужно поговорить с отцом и с тобой.

— Ноги моей не будет в доме, где меня бьют! Альба кинулась в столовую, ища поддержки Магнуса:

— Ну а ты что молчишь?

Магнус, нахмурившись, проговорил вялым, не слишком уверенным голосом:

— Тор, куда ты собрался?

— К деду.

Альба вцепилась мужу в плечо:

— Нет! Запрети ему!

Магнус вздохнул:

— Мы с твоей матерью не совсем согласны… Тор промчался по коридору, бросив им на бегу:

— Тем хуже! Пока!

Дверь хлопнула.

Альба и Магнус по-прежнему сидели в темноте.

Вне себя, она разразилась колкостями:

— Браво! Хорош отец! Авторитет на высоте!

— Иди ты к дьяволу, Альба! Сама-то хороша, истеричка! Угрожает сыну, что купит пистолет! Вырубает электричество! Ведешь себя как полная идиотка.

Он встал, опрокинув стул.

— Ты куда? Магнус, я запрещаю тебе уходить! Куда ты идешь?

Он натянул пуховик и процедил:

— В спортзал. Слопаю там сэндвич и буду качать мышцы, пока не выбью из башки весь этот дурдом, который тут у вас.

Дверь снова хлопнула.

Альба тяжело опустилась на стул, схватив голову руками:

— Ах, мой Йонас, как мы с тобой будем счастливы вдвоем, в Европе…

На следующее утро она села за руль, и дорога вдоль моря примирила ее с жизнью. По мере того как ее драндулет преодолевал пространство, ныряя с одного пригорка на другой, Альба проникалась чувством, что она обручена со светом и сливается с природой.

Вокруг звучала симфония в синих тонах: в ней был и ультрамарин океана, и лазурь небосвода, и опалы льда, и кобальт ручьев, и темно-серый гудрон; в нее врывалась сероватая голубизна скал, а лейтмотивом была вездесущая снежная крупка.

Радио сообщало последние новости извержения: оно не прекращалось, возникали все новые лавовые колодцы, но сейсмологи полагали, что ситуация в настоящий момент стабилизировалась.

Съехав с трассы номер один, окаймлявшей Исландию, Альба стала пробираться по дорогам, которые расчищались нерегулярно; несколько раз чуть не увязла в снегу, поднялась как можно выше, лавируя между сугробами, но, сообразив, что обратный путь может оказаться отрезанным, заглушила мотор и продолжила путь пешком.

Пройдя шагов двадцать, она обнаружила, что мобильника в кармане нет. Вернулась к машине, обыскала салон, заглянула под сиденья: ничего.

Вот и чудесно! Приятный сюрприз! Ей никто не сможет сегодня дозвониться. Она свободна как ветер! Ее забывчивость подарит ей настоящий день независимости. Отныне она принадлежит только себе.

Она с легким сердцем продолжила восхождение, вновь ощутив детский восторг от своей малости в бескрайней природе, оторванности, непричастности, беззащитности… Восхитительно.

Сердце радостно билось все быстрее.

Снег, грязь, мох, камни, почва и лавовый щебень откликались на ее шаги многообразными звуками, знакомыми с детства.

Часом позже она увидела хижину, целую и невредимую, приютившуюся как гнездо в расселине скал.

Альба призналась себе, что намеренно преувеличила опасность, которой подвергался их домишко; просто ей нужен был предлог, чтобы вырваться сюда…

Ее ласкал нежный бриз, скорее легкое дыхание, чем порывы ветра. Она остановилась, чтобы насладиться видом. Глубоко дыша, Альба сливалась с этой землей. Исландия вовсе не край света, как полагают американцы и европейцы, — это точка, в которую устремляется весь мир, это земля, питаемая ветрами Северного полюса и Африки, Аляски и России, земля, избранная многими перелетными птицами, полярными крачками, белолобыми гусями, земля, к которой прибиваются упавшие деревья и иной плавник после долгого путешествия из Норвегии.