За это она его и любила. Он до сих пор не угодил ни в один из бесчисленных капканов, в которые то и дело попадают подростки. Легко и естественно он избегал обычных подростковых приемчиков, желания пустить пыль в глаза и оставался непохожим на других. Да живи он даже с отъявленным мошенником, этот мальчик не подцепил бы его дурных манер.

Она рассмеялась:

— Послушай, а может, ни один из нас не любит этой игры?

Йонас удивленно вскинул голову, тряхнув белокурой шевелюрой. Она пояснила:

— Ну представь: в один прекрасный день выясняется, что мы оба ненавидим играть и в мистигри, и в белот, но каждый притворяется, чтобы доставить удовольствие другому.

Он прыснул, потом вздохнул:

— Во всяком случае, что бы я ни делал только ради тебя, мне это было бы приятно.

Его заявление умилило ее. Как он хорош, этот мальчик с красиво очерченными губами, в цвет своей футболки…

— Я тоже, — вздохнула Альба, пытаясь подавить нахлынувшее волнение.

И почему другие мужчины не похожи на него? Почему бы им не быть такими же чистыми, простыми, внимательными, великодушными — тогда бы их было так легко любить! Почему с племянником у нее взаимопонимание куда лучше, чем с сыном или мужем? Она тряхнула головой, чтобы прогнать непрошеные мысли, и провозгласила:

— Ты волшебник!

— Разве?

— Или колдун.

— Неужели? Я что, выкинул какой-то удачный трюк?

Она качнулась к нему и, ущипнув его за нос, выпалила:

— Ты похититель сердец.

Но в тот же миг ощутила мгновенный тошнотворный укол: она сфальшивила, вымучивая улыбку и преувеличивая восторг.

Глаза Йонаса затуманились, он побледнел и, отвернувшись к окну, прошептал с горестной складкой в углу рта:

— Иногда мне очень этого хочется.

Она вздрогнула. Вот дура! Только сейчас она осознала бесконечный идиотизм своей милой шуточки. «Похититель сердец»! Как раз этих-то слов и следует избегать в разговоре с мальчиком, который…

Она вскочила с пылающими щеками, ей хотелось убежать. Быстро, сменить декорации! Затушевать промашку, он не должен думать о своем несчастье…

Она подбежала к окну:

— К черту карты! Давай-ка лучше прогуляемся!

Он взглянул на нее с удивлением:

— По снегу?

— Конечно!

Она наслаждалась его удивлением. Предлагая ему прогуляться, она поступала не так, как осторожная мать Йонаса, окружавшая его теплым коконом домашнего тепла.

— Крестная, ведь там скользко…

— Разумеется!

— Ура! Ты классная!

Возбужденные, как собаки в предвкушении прогулки, Альба и Йонас перерыли платяные шкафы в поисках подходящей одежды и, напялив анораки, подбитые мехом сапоги и двойные перчатки, выскочили на улицу.

Их охватил мороз, неожиданно крепкий и бодрящий.

Держась за руки, они пробирались по тропинке.

Утро было ослепительным. На ясном, без единого облачка, небе сияло солнце. Снег выровнял холмы, пруды, дороги и луга; земля была укутана пухлым одеялом, белизна которого нарушалась пятнами редких домишек, скрюченными силуэтами карликовых берез и черными нитями ручьев.

А внизу дышало море, обдавая мощным запахом соли и водорослей, насыщенным безбрежностью.

Йонас поежился:

— Как по-твоему, это начало весны или конец зимы?