К черту, к черту.

Я рысцой обогнул дом, запрыгнул в машину и захлопнул дверь. Первым делом включил обогреватель, а потом достал из бардачка пирожки. Ум-м! Один аромат чего стоит! Я впился в пирожок, в два приема проглотил его и принялся за следующий. Все бы хорошо, да всухомятку плохо… Я вытянул из кармана фляжку. Коньяк обжег горло, а потом разлился теплом в животе.

Хорошо… И ей-богу, я это заслужил… Я пихал в рот пирожки, упиваясь сочным вкусом мяса. Когда тетя Вера пихала кулек, он казался чудовищно большим. Будто не угостить решила, а на неделю меня питанием обеспечить. Однако пирожки кончились на удивление быстро. Когда я, сыто отдуваясь, отвалился на спинку, остался всего один.

Я раздумывал, не добить ли и его, один в поле не воин…

И тут вспомнил.

Я забыл и про пирожок, и про остатки коньяка, которые еще можно было посмаковать напоследок.

Машина ночью!

Что, если это были вовсе не Гош с Шатуном? А те внимательные ребята на черном «мерине» со странным пурпурным отливом.

Привезли тех двух молоденьких жаб к моргу, а старой жабы нет. Ни вечером, ни в полночь, ни к утру… Гош уверен, что те ребята толковые. А что бы в таком случае сделали толковые ребята?

Обогреватель нагонял в кабину теплый воздух, но я все равно поежился. Может быть, мне очень повезло, что я не смог просигналить ночью…

Те ребята не остановятся на том, что просто осмотрели дом чертовой суки и кострище. После этого придут в движение и те силы, что стоят за ними…

А Гош и Шатун к этому не готовы.

Я скомкал промасленную бумагу вокруг пирожка, впихнул его в бардачок и стал разворачиваться.

В тончайшем слое снега чернели две полосы от шин «козленка». Я проехал по ним еще раз, притормозил, где просека петляла, потом снова поднажал. На сельской дороге машину кидало и встряхивало так, что стучали зубы, но я гнал вперед.

Вокруг уже не было белым-бело, тут и там чернели прогалины. Чем дальше, тем больше.

Когда я выскочил на асфальтированную дорогу, стало совсем черно. Ни снежинки, ни пятнышка снега. Лишь серые деревья, потрескавшийся асфальт и сырая грязь по обочинам. Будто здесь снега вообще не было, только дождь…

Будто и там, позади, был не снег – не просто снег, а…

…истончалась, истончалась, истончалась, открыв проход…

Я тряхнул головой и крепче вцепился в руль.

Хватит!

Но даже в тепле машины меня пробирал озноб. И снова вернулось ощущение, что что-то случилось. Что-то непоправимое…

Хватит! Хватит! Вон машина навстречу. Вон еще… А вон впереди, сейчас нагоню.

Живые, обычные люди. Мир не изменился. Все так, как и должно быть. Все хорошо.

Но холодок под ложечкой не отпускал. Что-то случилось…

Я притормозил, вытащил Курносого из кармана и бросил на правое сиденье. Чтобы был перед глазами, труженик. Спас меня вчера и еще спасешь, если потребуется.

Я включил магнитолу. Врубился режим случайного выбора, но я сразу отключил его. На флэшке много чего напихано, но сейчас я точно знаю, что мне нужно. Я отщелкал нужный номер альбома. Может быть, не самый лучший их альбом, но… самый бодрый? Не такой совершенный, как поздние, но определенно самый куражный. Море по колено с этой музыкой.