Григорий Васильевич захлопнул папки. На душе было легко. Собранного материала вполне хватало, чтобы надолго упечь их за решетку. Так что держитесь, господа!

На следующий день Григорий Васильевич выдал трем своим секретным агентам, включая Кривозубова, деньги и велел отправляться в «Славянский базар», где мог появиться Епифанцев-Прокофьев. Задача их состояла в том, чтобы слиться с посетителями ресторана, что подразумевало значительные траты, а когда он объявится – немедленно арестовать.

В этот раз дело пошло веселее: у двоих агентов имелись фотографии Епифанцева-Прокофьева – правда, двадцатипятилетней давности, но, по словам Митрохина, которому дали фотографию для опознания, он был вполне узнаваем. Особая надежда была на Кривозубова, который видел его на пароходе «Колизей».

На четвертый день ожидания повезло: Епифанцев-Прокофьев появился в сопровождении высокого господина с сильным голосом. Судя по тому, как вертелся подле них официант, было понятно, что в этом заведении они весьма желанные гости.

– Нужно брать, – проговорил Кривозубов, посмотрев на двух своих помощников.

Но неожиданно, как если бы что-то почувствовав, Епифанцев-Прокофьев со своим спутником быстро встали и направились к двери.

– Вы пока сидите здесь. Пойду за ними, может, удастся выяснить, где они проживают, – произнес Иннокентий и, подняв шляпу, лежавшую на стуле, вышел из ресторации.

Не пожелав брать извозчика, Епифанцев-Прокофьев со своим приятелем направились по центральной улице. Минут десять они шли неторопливым шагом, о чем-то разговаривая. При этом крупный мужчина не забывал поглядывать на хорошеньких дам, попадавшихся навстречу, и Кривозубову приходилось всякий раз вжиматься в стену, чтобы не оказаться в поле его зрения. Вскоре они свернули на узкую малоосвещенную улочку и, прошагав три квартала, шагнули в парадный подъезд пятиэтажного дома.

Юркнув следом, агент установил, что подозреваемые поднялись на четвертый этаж. Стараясь не быть обнаруженным, сыщик незаметно вышел из дома и заторопился на пересечение улиц, где обычно останавливались пролетки. Посулив полтину, он велел ехать к сыскному управлению, а еще через четверть часа был на месте.

Раздался стук в дверь, и на сдержанное разрешение войти дверь излишне широко распахнулась, и на пороге кабинета Аристов увидел взмыленного агента.

Позабыв поздороваться, тот горячо заговорил:

– Ваше превосходительство, я их выследил! Их было двое: один тот, что выдавал себя на корабле за тайного агента полиции, а другой, судя по словесному описанию, представлялся Федором Шаляпиным.

– Та-ак, – многозначительно протянул генерал-майор. – Стало быть, они тебя не заметили?

– Да как же можно, ваше превосходительство! – почти обиделся Иннокентий Кривозубов. – Уж не первый год на сыскной службе. Прятался, как мог. Где в стеночку вожмусь, где на другую сторону перейду, где отвернусь, а где в подъезд заскочу. Да я ведь и бороду наклеил, парик надел.

Григорий Васильевич почувствовал возбуждение сродни охотничьему азарту. Нечто подобное ощущает гончая, унюхавшая заячий след.