После того, как вожак понесся в сторону стада, медведь сел на задние лапы. Сел он грузно, словно тяжелобольной человек садится в кресло.

— Га, — вождь двинулся вперед, выставив копье.

Без какой либо команды дикари рассыпались полукругом, охватывая косолапого с трех сторон. До медведя оставалось около двадцати метров, но он не вставал, только угрожающее рычание раздавалось из грозно раскрытой пасти. Когда до него оставалось около десяти шагов, медведь с усилием встал и почти сразу рухнул мордой вперед. На месте где он сидел, осталась лужа крови не меньше ведра. В правом боку хищника зияла рана, проделанная рогами зубра — две ужасные дыры толщиной с руку человека.

Я, увидев лужу крови, забыл, насколько медведи опасные хищники. Неандертальцы же интуитивно знают, опасно животное или нет. Ближайший ко мне дикарь в два прыжка преодолел расстояние и рванул меня за руку на себя. В этот миг я даже ощутил ветер от замаха когтистой лапы, которая прошла в сантиметрах от моей шеи. Умирающий хищник чуть не забрал на то свет и меня. Вождь, вскочив на спину упавшему после этого усилия медведю, на полметра вогнал копье между его лопаток. По телу хищника прошла дрожь и он затих.

Перед нами лежало два исполина, мяса которых с учетом технологии сушки, хватит на пару недель точно. А при разумном подходе, все племя могло кормиться сушеным мясом и месяц. В этот момент я даже был рад, что не я являюсь вождем племени, перед которым сейчас стояла трудная задача забрать часть мяса и вернуться на стоянку, чтобы вторым и третьим рейсами отнести остальное. Или вести все племя сюда, чтобы здесь на протяжении нескольких суток есть и сушить мясо, прежде чем вернуться с добычей на стоянку на берегу озера.

Вождь ожидаемо выбрал второй вариант, хотя я интуитивно чувствовал, что это ошибка.

— Га (опасность), — пытался я внушить непробиваемому дикарю.

— Ха (я понимаю), — отвечал твердолобый.

Не знаю, что именно меня настораживало, но пятой точкой я чувствовал, что мы совершаем ошибку. Конечно, трудно оставить большую часть добычи и уйти. При всем желании мы смогли бы унести лишь половину зубра. Вторая половина и медведь стали бы добычей множества лесных обитателей, стоит нам убраться отсюда.

За все время, что были на стоянке у озера, мы лишь однажды забирались так далеко на север. Добывали теленка и сразу шли обратно. А сейчас мы проведем здесь пару суток даже при самом оптимальном раскладе. На совершенно открытой местности, где все для нас незнакомо. Я даже не знаю, есть ли вода поблизости. Хотя, наверное, есть, ведь животные где-то пьют воду, не приходя к озеру.

За оставшимся на стоянке племенем отправили совсем молодого дикаря, который, бросив на туши голодный взгляд, рысцой побежал через поле, надеясь быстро вернуться и дорваться до еды. Привычка неандертальцев свежевать только одну сторону добычи и сразу приниматься за еду вначале казалась мне странной. Но в ней были свои преимущества, мясо было защищено от насекомых снизу и лучше сохранялось. Уже разгорался костер, и трое дикарей, ловко орудуя рубилами, снимали шкуру с одной стороны туши.