— У меня недостаточно информации, чтобы верить или не верить. Но есть куча угроз, звучавших на протяжении многих лет.

— Пришли мне копию этого файла. Тут я смогу помочь.

— Кое-что я наскоро проверила. Я не работала ни по одному из дел, связанных с угрозами. Год назад угроза поступила по делу, которое вели Бакстер и Трухарт, пять лет назад — по делу Рейнеке, три с лишним года назад — Райнеке и Дженкинсона.

— Пометь эти дела.

— Все трое угрожавших мотают сроки. Приговор преступникам, пойманным Бакстером и Райнеке, Баствик переквалифицировала с убийства второй степени на убийство по неосторожности. Прокуратура была в курсе.

— Ладно.

— Последнее из перечисленных дел Баствик проиграла. Ее клиент отбывает пожизненный срок на Омеге. Я изучаю вариант, что кто-то пригласил наемного убийцу.

— Я тщательно изучу первые три дела. Хочу, чтобы ты знала, Даллас: я сделаю все, что смогу.

— Буду тебе признательна. Прощаюсь, дела!

Настало время Миры.

«Ева, — написала та, — шлю тебе список из пяти человек с их письмами тебе. Чтобы все это прочесть и проанализировать, потребуется несколько дней, но я уже решила, что эта пятерка заслуживает особого внимания. Только один из пятерых живет в Нью-Йорке, но все они писали тебе несколько раз, и их письма говорят о нездоровой привязанности. Трое мужчин и две женщины, возраст — от 28 до 69 лет.

Прошу немедленно сообщить мне, если ты найдешь что-то еще, вызывающее озабоченность.

Отдельно шлю тебе психологический портрет убийцы Леанор Баствик. Звони в любое время, обсудим. Завтра я рассчитываю прислать тебе новый список».

Ева перевела дух и налила себе еще кофе. А потом стала читать письма первого человека в списке.

Заглянувший Рорк застал ее расхаживающей по кабинету.

— Люди — психи, — сообщила она.

— Ты уже это говорила.

— Оказывается, они еще хуже, чем я думала. Я видела, что они могут делать друг с другом из-за грубого слова или потому, что кто-то, проснувшись утром, решает: забавно будет выпустить кое-кому кишки. Но это — насилие, а насилие я понимаю. Но откуда столько дури и психоза? Ладно, плевать! — решила она. — Ответа никто не знает.

Она потянулась за кофейником, но Рорк преградил ей путь.

— Хватит.

— Это я сама решу. Сейчас я хочу кофе.

— Будешь злоупотреблять — кофе не станет вообще. — Увидев в ее глазах опасный огонек, он зажмурился. — Хочешь кого-нибудь лягнуть? Как насчет меня? Только потом не жалуйся.

— Да пошел ты! — Она отвернулась и возобновила хождение по кабинету. — Забудь.

Чтобы устранить проблему, он отнес кофейник на кухню и вернулся с бутылкой воды.

— Пей!

Она презрительно отмахнулась и, не переставая расхаживать, показала на экран.

— Читай!

«Дорогая Ева,

понимаю, немногие зовут тебя Евой, но я думаю о тебе только так, иначе никогда не думалось. Всю жизнь меня угнетало отсутствие чего-то, то есть кого-то. Моя жизнь состояла из поиска, из приглашения людей в мою жизнь и изгнания их оттуда. Но все было не то. Ты же знаешь, о чем я, конечно, знаешь. Чувствую, у тебя все так же.

А потом ты предстала передо мной, пускай только на экране, и меня закружило ураганом чувств. Ты стояла на ступеньках Центрального управления полиции Нью-Йорка, такая пламенная, такая сильная, такая настоящая! Тут меня осенило: вот и ты. Наконец-то.