Словечки Шарля, как мне кажется.

В окно видны шпили собора Парижской Богоматери. Я потягиваю виски, который Матильда покупает специально для меня. У моей дочери стоит моя бутылка. Из чего вовсе не следует, что я заделался алкоголиком. Напротив, я изо всех сил стараюсь держать себя в форме. Николь относится к этому очень серьезно, к уходу за собой. К требовательности по отношению к себе. Я записался в спортзал неподалеку от нее. От меня это далековато, не знаю, почему я выбрал именно его, но так уж получилось.

Мы ужинаем. Матильда достаточно деликатна, чтобы сразу рассказать мне все новости о Люси, она знает, как я их жду. Это моя единственная связь с ней после конца той истории.

А конец отношений с ней наступил в квартире на авеню де Фландр. Я никого не ждал, в дверь позвонили, открываю, стоит Люси, я говорю:

– А, это ты.

Она говорит:

– Шла мимо и вот зашла. – И заходит.

Нетрудно догадаться, что врет. Не мимо шла, а пришла специально. И достаточно посмотреть на ее лицо… Кстати, она сразу приступает к сути дела. В этом ее сила. Нет в ней общепринятой вежливости, и плевать ей на соблюдение приличий.

– А сейчас у меня к тебе несколько вопросов, – говорит она, поворачиваясь ко мне лицом.

Она не заговаривает о том, чтобы присесть или пойти поужинать, ничего такого, она говорит: «Сейчас» – и слова падают тяжело, очень тяжело, я опускаю голову в ожидании первого снаряда и знаю, как все будет трудно.

– Но, – продолжает Люси, – начну я с первого и главного из всех вопросов: папа, ты действительно считаешь меня полной дурой?

Очень скверное начало.

Накануне я выписал всем чеки. Очень солидные чеки. Матильда восприняла свой как то, чем он и был: невообразимый подарок к Рождеству в середине года. Как если бы она выиграла в лотерею.

В сущности, чеки не настоящие. Просто символ. Я объяснил им, что сами эти миллионы евро размещены в «налоговом рае», и не в одном, и, чтобы использовать подобные суммы, нужно принимать определенные предосторожности, имея в виду налоговую полицию, идти на некоторое трюкачество, ничего серьезного, просто вопрос времени, я сам всем займусь.

Николь аккуратно положила свой чек перед собой. Она в курсе уже несколько дней. Я сразу все ей объяснил. Николь – дело особое, она не то что дочери. Она положила чек, как кладут салфетку на стол в конце трапезы. Ничего не говорит. Какой смысл повторяться. Просто не хочет портить удовольствие дочерям.

Люси посмотрела на подарок, и сразу стало заметно, что он вызвал у нее напряженные размышления. Она пробормотала: «Спасибо», выслушала мои воодушевленные объяснения с неослабным, но задумчивым вниманием. Как если бы произносила речь параллельно с моей.

В тот вечер я сказал дочерям: «Что бы ни случилось, теперь ваше будущее обеспечено. На то, что я вам сейчас даю, вы сможете купить себе квартиру, или две, или три, делать что пожелаете, чтобы чувствовать себя в безопасности; это подарок от папы».

Я расплатился со всеми.

Я разделил все на три части.

Я расплатился со всеми до последнего гроша.

Полагаю, мой жест должен был внушить немного уважения.